15 апреля, 2014

«Даль», канувшая в лету — часть III

Продолжение. В журнале уже опубликованы первая и вторая части.

О системе «Даль» у нас не любят вспоминать. На фоне успешного развития зенитного управляемого ракетного вооружения в СССР в 1950–1960-е гг. она оказалась практически единственным черным пятном: амбициозная по замыслам, долго испытывавшаяся и доводившаяся, но в конце концов прекращенная разработкой. Единственным благообразным объяснением этого обычно называют то, что «Даль» по новизне значительно опередила свое время. В то же время порой слышатся и упреки в некомпетентности разработчиков. Что же на самом деле происходило с ней более полувека назад?

Июль 1959 г. стал в некотором роде этапным рубежом в создании системы «Даль». Был завершен 1-й этап автономных испытаний ракеты «400» – бросковые испытания. Всего было произведено шесть бросковых пусков на полигоне во Владимировке и седьмой, последний из этого этапа – уже на полигоне «А» (в/ч 03080) в Сары-Шагане 30 июня 1959 г. Первые два выполнены с жидкостным ускорителем, а остальные – уже с пороховым. Работа ДУ маршевой ступени проверялась только в последних двух пусках. Все пуски во Владимировке производились с применением нештатных ППУ и ЗУ конструкции НИАТ и изготовленных заводом № 491, а на полигоне Сары-Шаган – уже со штатной ППУ и ЗУ завода № 232. Результаты этих пусков были в целом удовлетворительные, лишь в одном из них произошел прогар сопла порохового ускорителя.

Полигон Сары-Шаган. Так выглядит сегодня площадка № 35. Именно здесь на рубеже 1960-х гг. испытывалась ЗРС «Даль». Фото: Михаил Ходаренок

В июле же 1959 г. были в основном закончены вывоз на полигон Сары-Шаган всей наземной аппаратуры, ее монтаж и наладка. Начались автономные испытания наземных средств системы. К сожалению, проходили они поначалу также «автономно», то есть без согласования программ этих испытаний с ОКБ-301 и 4-м ГУ МО, а также без средств системы внутренних измерений, предназначенной для фиксации основных параметров всех систем, проект которой был разработан ЛИИ ГКАТ.

Военные снова начали теребить ответственных должностных лиц (зампреда ВПК Ветошкина, Калмыкова, Дементьева) с требованием назначения ответственных полномочных от госкомитетов – от ГКАТ по всей системе в целом, а от ГКРЭ по радиоэлектронной части – для ускорения и координации всех наладочных и испытательных работ. Эти предложения были услышаны, и в конце лета 1959 г. создается Совет главных конструкторов системы «Даль», аналогичный всем известному Совету главных конструкторов по ракетно-космической технике во главе с С. П. Королевым. Здесь Совет главных возглавил, естественно, главный конструктор системы С. А. Лавочкин.

В сентябре 1959 г. все главные конструкторы средств системы выехали на полигон, провели там одно из своих заседаний, на котором постановили: «Для координации и проведения работ по стыковке радиотехнического комплекса с другими комплексами системы «Даль», а также для проведения испытаний на различных этапах отработки создать комплексную бригаду под руководством ОКБ-301». Руководство комплексной бригадой возложили на представителя ОКБ-301 И. М. Малева.

К установленному ВПК сроку (ноябрь 1959 г.) монтажные работы по аппаратуре КП и РЛС в основном закончились. Были определены характеристики направленности по азимуту и углу места и замерены дальности обнаружения самолета Ту-16: на высоте 5000 м – 240–270 км, на высоте 8000 м – 292–335 км, на высоте 12 000 м – 350 км (предел экрана). Также были произведены облеты САЗО с использованием самолета-аналога Ту-16, оборудованного приемоответчиком ракеты «400». В результате облетов было выявлено: на высоте 5000 м дальность действия САЗО составляла 180–190 км, на высоте 8000 м – 240 км, на высоте 12 000 м – 280–300 км. Эти данные вполне соответствовали заданным.

Наиболее сложное положение складывалось с УМН. Монтаж ее закончился еще в июле, но состояние наладочных работ по устройствам было неудовлетворительным. Все основные дефекты, ранее отмечавшиеся военпредами на заводе-изготовителе, оказались не устраненными и на полигоне. Помимо непродуманного конструктивного исполнения машины это было обусловлено и тем, что на месте изготовления не провели комплексную наладку УМН. Организация работ по УМН на полигоне также была неудовлетворительной.

23 декабря 1959 г. маршал Н. Д. Яковлев направил председателю ВПК Д. Ф. Устинову и председателю ГКРЭ В. Д. Калмыкову очередное письмо о неудовлетворительном состоянии УМН, которое снова осталось без ответа.

Надо сказать, что проблемы с наладкой УМН уже прогнозировались главным конструктором системы. Как временную меру НИИ-33 разработал упрощенную систему передачи команд (УСПК), позволяющую автономно без УМН передавать на ракету команды управления, а главный конструктор РЛГС Слепушкин проработал возможность захвата головкой цели даже при нахождении ракеты на земле, на пусковой установке.

Фото: Михаил Ходаренок

Весной 1960 г. произошла замена ППУ. Дело в том, что начавшиеся летом 1959 г. на полигоне «А» пуски ракет с ППУ Б-170 ленинградского завода № 232 «Большевик» выявили, что из-за неудовлетворительной конструкции газоотражателя от воздействия газовой струи ангар получал повреждения. Кроме того, она оказалась очень громоздкой – вес ее составлял 32 тонны. По инициативе завода № 476 ГКАТ к началу 1960 г. была разработана облегченная ППУ ферменного типа весом около 10 тонн. Установка завода № 476 имела и ряд других преимуществ: была более экономична по потребляемой мощности, имела круговое вращение, что сокращало время переброса стрелы в нужном направлении, более грамотно сконструирован газоотражатель. После проведенного в феврале 1960 г. успешного испытания на полигоне решением ГКАТ, ГКРЭ и МО в апреле 1960 г. ППУ завода № 476 была принята основной для серийного производства.

В связи с очередным срывом теперь уже «предельного» срока предъявления системы на совместные испытания 11 марта 1960 г. в ЦК КПСС был представлен очередной доклад министра обороны Р. Я. Малиновского и главкома войск ПВО С. С. Бирюзова о неудовлетворительном ходе работ. А тут еще очередное грубое нарушение воздушного пространства СССР американским самолетом-шпионом. 19 апреля после довольно большого перерыва состоялся очередной и, увы, в который раз безнаказанный полет над территорией СССР высотного самолета У-2. И что особенно обидно, маршрут его полета, кроме ракетного полигона Тюратам, прошел и над полигоном ПВО Сары-Шаган. Ни на одном из них никаких дежурных средств ПВО не оказалось. Н. С. Хрущев был опять несказанно возмущен не только действиями американцев, но и затянувшейся разработкой новых средств перехвата высотных целей, в число которых входила и «Даль», находившаяся как раз на втором из указанных полигонов.

20 апреля 1960 г. решением ВПК председатели госкомитетов по радиоэлектронике и авиационной технике обязывались при выезде на место испытаний рассмотреть причины срыва сроков и наметить мероприятия по резкому ускорению отработки системы. 26 апреля на полигоне зампредами госкомитетов Г. П. Казанским, С. М. Лещенко и С. М. Владимирским с подачи главных конструкторов был утвержден очередной график подготовки и проведения испытаний системы «Даль», по которому предполагалось провести в мае-июне три пуска ракет по уголковым мишеням по проверке контура самонаведения без участия РЛС, САЗО, УМН и СПК, с 1 августа начать пуски в замкнутом контуре по имитированным целям, а с 1 октября – в замкнутом контуре по реальным целям – уголкам и самолетам-мишеням.

И хотя 1 мая 1960 г. очередной самолет-шпион У-2 был наконец сбит ракетой комплекса С-75 под Свердловском, решение о посылке генерального конструктора Лавочкина на полигон для доводки системы «Даль» осталось в силе. А там уже наступила летняя жара. Лавочкину в генеральском мундире (для удобства общения с военными) приходилось ездить на газике из основного гарнизона на площадку № 35.

Ракета «400» к маю 1960 г. прошла довольно большой объем автономной летной отработки: было выполнено уже 25 пусков телеметрических ракет, 19 из которых на полигоне Сары-Шаган. Из последних 19 двенадцать были признаны успешными, один частично успешным и остальные аварийными.

8 июня в присутствии Лавочкина произведен 29-й с начала испытаний пуск телеметрической ракеты «400», впервые оснащенной РЛГС «Зенит» и РВ «Гриф». Самолет Ту-16 сбросил уголковую мишень ПМ-2 в районе ППУ в зоне захвата головки. В момент старта ракеты мишень находилась на высоте 10 км и наклонной дальности 17 км от ППУ. РЛГС сработала нормально – начальный промах в 360 метров к 31-й секунде полета (встрече с мишенью) был доведен до 11 метров.

Это был первый, пусть и небольшой успех «Дали» – ракета перехватила цель, продемонстрировав успешную работу контура самонаведения. А ночью после этого пуска генеральному конструктору стало плохо с сердцем. Квалифицированного врача рядом не оказалось, и 9 июня 1960 г. Семен Алексеевич умер, не дожив до своих 60 около трех месяцев.

Проблемы с сердцем у Лавочкина были давно, но вряд ли кто-то из власти предержащих, включая Н. С. Хрущева, испытывал потом угрызения совести, ведь в советской «оборонке» горение на работе считалось само собой разумеющимся для людей подобного калибра. И в дальнейшем ранние уходы из жизни главных конструкторов не стали исключением: С. П. Королев, М. К. Янгель, Г. Н. Бабакин…

Что делать дальше, размышляли недолго. Смерть главного конструктора системы явно не казалась помехой для претворения в жизнь намеченных планов. 26 июля 1960 г. главным конструктором и ответственным руководителем завода № 301, которому присвоили имя С. А. Лавочкина, назначен М. М. Пашинин. ОКБ-301 было освобождено от всех других заданий, и тема «Даль» осталась единственной для предприятия.

Торопя события, решением ВПК от 20 июня 1960 г. был одобрен представленный ГКАТ, ГКРЭ и Госпланом СССР проект постановления ЦК КПСС и СМ СССР о порядке запуска в серийное производство средств системы «Даль», не ожидая окончания ее совместных испытаний. 3 августа 1960 г. вышло постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 884-370 «О мероприятиях по обеспечению серийного производства средств системы «Даль», по которому начиналось производство средств трех комплексов «Даль» по технической документации главных конструкторов, откорректированной по результатам автономных заводских полигонных испытаний. Этим же постановлением установлен новый срок ввода трех огневых комплексов в эксплуатацию и сдачи МО СССР – 1962 г. Серийное производство ракет «400» было поручено ранее уже подключенному к выпуску опытных ракет для испытаний заводу № 82 Московского городского СНХ.

Кроме этого намечались и новые перспективы. НИИ-5 ГКРЭ (главный конструктор А. А. Лившиц), основываясь на принципах управления зенитной ракетой системы «Даль», решил применить их для создания более масштабной системы. Начатая разработкой в НИИ-5 система «Электрон» представляла собой сеть РЛС, оборудованных устройствами съема информации, и сеть командных пунктов, принимающих и обрабатывающих информацию РЛС на электронно-вычислительных машинах, которые и образовывали систему автоматического единого радиолокационного поля и автоматического управления района ПВО. Эти КП, обрабатывая поступающую информацию о воздушной обстановке, могли давать целеуказания для огневых комплексов ЗУР малой и средней дальности и истребителей-перехватчиков, а также осуществлять самостоятельно непрерывное наведение на большой дальности ракет системы «Даль» и перехватчиков системы «Ураган-5», передавая управление ими друг другу.

С учетом проектируемого радиуса действия системы «Электрон» появилась идея начать разработку нового варианта ракеты, получившей наименование «Даль-2», с дальностью полета до 400–600 км. Несомненно, при этом учитывалась и информация о разработке и испытаниях в США зенитной ракетной системы большой дальности «Бомарк».

Помимо этого было принято давнишнее предложение 4-го ГУ МО о разработке для системы «Даль» новой ракеты, и 15 августа 1960 г. вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 898-375 о разработке ракеты «Даль-2» и системы «Даль-М»: «В качестве первого этапа работ по созданию средств, обеспечивающих поражение воздушных целей на больших дальностях, принято предложение ГКАТ, ГКРЭ и МО СССР о модернизации существующей ракеты системы «Даль» с целью повышения дальности действия и проведения необходимых доработок наземных средств (система «Даль-М»)».

При автономной работе система «Даль-М» должна была обеспечивать следующие характеристики:

• дальность поражения самолетов с отражающей поверхностью МиГ-17 и более – 180–200 км;
• высота поражения – от 5 до 30 км;
• скорость поражаемых целей – до 3000–4000 км/ч.

При работе в составе комплекса «Электрон» система «Даль-М» должна была обеспечивать поражение целей с отражающей поверхностью МиГ-17 и более на дальностях до 400 км, высотах от 200–500 м до 30 км и скоростях до 4000 км/ч.

Указанные характеристики предполагалось обеспечить без существенного изменения наземных средств управления системы «Даль», в основном за счет увеличения дальности полета ракеты и повышения характеристик РЛГС. Этим же постановлением была задана НИИ-17 ГКРЭ разработка для ракеты системы «Даль-М» активной головки самонаведения, работающей на принципе непрерывного излучения («Радуга»).

Система «Даль-М» должна была быть предъявлена на совместные испытания в 1962 г. Главным конструктором ее был назначен главный конструктор ОКБ-301 ГКАТ М. М. Пашинин.

После принятия указанных постановлений с августа на полигоне закипела работа. Там почти постоянно находились главные конструкторы средств системы или их замы, а также заместители председателей ГКАТ и ГКРЭ С. М. Лещенко и Г. П. Казанский. Перед каждым из разработчиков стояла задача быстрейшего завершения автономных испытаний своего элемента системы и выхода на комплексные испытания с пуском ракет в замкнутом контуре. Положительным моментом было начало монтажа на полигоне второго комплекта РЛС-2 в сентябре 1960 г.

НИИ-244 и НИИ-33 к осени в основном закончили автономные испытания РЛС и САЗО. Они выявили, что ошибки измерения угловых координат цели и ракеты в 2–9 раз превышают заданные эскизным проектом. Особенно велика была ошибка определения угла места на больших высотах, выше 7-й парциальной диаграммы. Это было новым неприятным сюрпризом. Срочно были созданы смешанные комиссии разработчиков и военных для поиска мероприятий по снижению ошибок.

Отработка УМН по-прежнему буксовала. 21 сентября 1960 г. С. С. Бирюзов снова был вынужден обратиться к Д. Ф. Устинову и В. Д. Калмыкову с требованием принять решительные меры по улучшению работ НИЭМ как на опытном образце УМН на полигоне, так и особенно по созданию нового серийного образца для системы-100. Бирюзов прозрачно намекал, что пора бы пересмотреть тематику НИЭМ с целью исключения второстепенных работ и укрепить руководство института, а также привлечь опытные кадры из других организаций ГКРЭ. Это обращение заставило наконец ГКРЭ принять давно назревшее решение – начать разработку нового варианта УМН, правда, все тем же разработчиком (НИЭМ).

ОКБ-301 стремилось закончить автономные испытания ракеты «400». С конца июля начали пуски ракет с автономным управлением от автопилота на разные высоты, в которых проверялось прохождение команд от наземного программного устройства «Комета» через штатную аппаратуру САЗО-СПК. За месяц выполнили четыре таких пуска, в трех из них СПК обеспечила прохождение команд с земли, но не без сбоев.

В 36-м пуске 13 сентября 1960 г. была предпринята попытка управлять ракетой целиком с помощью наземного программного устройства «Комета», однако вследствие менее совершенной логики в «Комете» с 29-й секунды полета команды выдавались ею не по действительному азимуту ракеты, что привело к нарушению стабилизации последней по всем осям.

Решили перейти на полностью ручное управление, и в пуске 19 октября по уголковой мишени, поставленной на дальности 62 км, это удалось успешно осуществить. За 42 секунды управления благодаря поданным трем командам по курсу и одной команде по тангажу начальное рассогласование по высоте 1700 м и по азимуту 3,5 градуса было уменьшено до 200 м по высоте и 0,7 градуса по азимуту, то есть ракета была успешно выведена в зону захвата мишени головкой самонаведения. Дополнительно была предпринята проверка сопровождения ракеты управляющей машиной наведения. УМН сопровождала ракету по азимуту и дальности в течение 13 тактов (52 сек.), по высоте сопровождения не было.

В следующем пуске 26 октября РЛГС успешно захватила уголковую мишень на траектории и обеспечила наведение с промахом 5–10 метров. Впрочем, несмотря на этот новый маленький успех и непосредственный контроль на полигоне многочисленных ответственных должностных лиц вплоть до председателей ГКАТ и ГКРЭ, предъявить систему на совместные испытания в октябре 1960 г. так и не удалось.

12 декабря 1960 г. состоялось совещание в ЦК КПСС, на котором были заслушаны главные конструкторы и поручено ВПК рассмотреть состояние дел с системой «Даль» и выработать мероприятия по улучшению хода работ. В начале 1961 г. состояние отработки системы оценивалось так: «Автономные испытания элементов системы в полном объеме программ не закончены, но объем проведенных автономных испытаний, а также проведенные электрические и функциональные стыковки элементов комплекса в основном подготовили участие РЛС наведения, САЗО, СПК и ракеты к началу отработки комплекса в контуре наведения.

Однако в процессе автономных испытаний выявилась необходимость ряда доработок аппаратуры, как-то:

• переделка и настройка высокочастотных трактов РЛС и САЗО;
• доведение угломестных точностных характеристик РЛС и САЗО до заданных (превышают в четыре – шесть раз);
• доработка токосъемника РЛС с целью увеличения его надежности (ненадежное крепление колец, нарушение контактов, искрение);
• доработка магнетрона МИ-125М для СПК (по сроку службы).

Управляющая машина наведения к комплексным испытаниям не готова. Входное устройство настроено и работает, но недостаточно устойчиво. Время работы устройства между неисправностями составляет от 15 минут до четырех часов. Выходное устройство настроено и проверялось при работе с имитатором. Произведена стыковка со станцией передачи команд. Работает устойчиво. Вычислительное устройство является наиболее неотработанной частью машины. Совместная работа всех блоков вычислительного устройства по программе ЭД-5 (сопровождение целей) весьма неустойчивая и исчисляется минутами. В настоящее время производится наладка УМН по программе ЭД-5 и ЭД-8 (сопровождение цели и ракеты с выработкой команд управления).

Вся машина в целом функционирует по программе ЭД-5 единицы минут и весьма неустойчиво».

В решении ВПК от 9 февраля 1961 г., как уже стало традицией, намечались новые сроки: «Обязать Госкомитет по авиационной технике и Госкомитет по радиоэлектронике принять меры, обеспечивающие предъявление в июле 1961 г. опытного образца системы «Даль» на совместные с Министерством обороны СССР испытания».

В первом квартале 1961 г. на полигоне было проведено всего два пуска ракет «400»: один – по парашютной мишени ПМ-2 с ручным выводом ракеты в район захвата РЛГС, второй – по металлизированному парашюту, сброшенному с самолета Ту-16. В Москве тем временем НИЭМ начал разрабатывать техдокументацию на новую УМН, получившую индекс 5Э61.

Вынужденная пауза в испытаниях была использована военными для углубленного анализа уже полученных результатов. Особое их беспокойство вызывала недостаточная надежность элементов комплекса.

Наиболее сложной частью всего огневого комплекса являлась наземная радиотехническая часть. Только одна РЛС насчитывала около 12 тысяч электровакуумных приборов (ламп) и 20 тысяч полупроводников, что более чем в два раза превышало количество ЭВП и полупроводников во всей станции Б-200. Примерно такое же количество ЭВП и полупроводников имелось в САЗО и СПК, а вместе с УМН весь комплекс «Даль» насчитывал около 300 тысяч ЭВП и полупроводников. Две РЛС и две САЗО насчитывали 104 приемных устройства, не считая резерва.

С учетом уже набранной статистики по отказам всех элементов системы военные испытатели провели расчеты надежности и получили, что вероятность выполнения боевой задачи системой «Даль» в том состоянии, в каком она находилась, при работе одновременно 10 каналами не превышала 10%. Проведенные расчеты с использованием фактически замеренных ошибок РЛС и САЗО показали, что система «Даль» пока может обеспечить поражение целей только до высоты 10–15 км и при скорости цели до 1500 км/ч.

В одном из своих докладов руководство 4-го ГУ МО отмечало: «Неудовлетворительный ход разработки средств системы является не только следствием ряда технических трудностей, встретившихся при создании системы, но объясняется также и организационными причинами.

НИИ-244 ГКРЭ не выполняет в полной мере своих обязанностей по стыковке наземных радиотехнических средств.

НИЭМ ГКРЭ не укомплектован квалифицированными кадрами, имеющими опыт разработки радиоэлектронной аппаратуры военного назначения, не имеет конструкторского бюро и лабораторно-испытательной базы, необходимых для конструктивной отработки УМН. Завод САМ также не располагает возможностью провести эту конструктивную доработку.

ОКБ завода им. Лавочкина по существу не имеет возможности эффективно влиять на ход разработки и принятие необходимых технических решений в смежных организациях, разрабатывающих решающие по важности элементы системы: УМН, РЛС, САЗО».

В условиях, когда добиться работоспособности УМН все равно не было возможности, проблема точностных характеристик РЛС и САЗО выдвинулась на первый план.

23 марта 1961 г. на совещании у П. В. Дементьева с участием С. И. Ветошкина и В. Д. Калмыкова главным конструкторам системы было поручено представить доклад о состоянии разработки и мероприятиях по ее завершению. Главные конструкторы предложили комплекс мер по повышению точности определения углов места, в том числе увеличение числа приемных каналов парциальной диаграммы до 29, поворот антенной системы на четыре градуса вверх, установку новых коаксиальных облучателей для уменьшения боковых лепестков, введение новой методики обработки сигнала в УМН и т. д.

Специальная комиссия рассмотрела их и пришла к выводу, что предлагаемые мероприятия целесообразные и приведут к уменьшению ошибок. Однако в результате ошибки угла места все равно будут превышать заданные примерно на 10%. Представители 4-го ГУ МО в этой комиссии обращали особое внимание также на необходимость разработки мероприятий по резкому повышению эксплуатационной надежности комплекса, в частности по дублированию аппаратуры и повышению качества комплектующих элементов. Одновременно главному конструктору РЛГС А. Б. Слепушкину было рекомендовано быстрее отрабатывать опытный образец головки с увеличенной дальностью, что позволяло снизить требования по точностям РЛС и САЗО.

В части УМН было решено: «Согласиться с мнением комиссии, рассматривавшей предложения главных конструкторов комплекса «Даль», что образец УМН, находившийся на полигоне, ввиду выявившейся ненадежности, низкого качества изготовления ряда деталей, многочисленных доработок и изменений, вносившихся в процессе испытаний, и невозможности обеспечить в полном объеме пропускную способность комплекса «Даль» может быть использован для частичного проведения отработки и проверки комплекса, но в боевой системе подлежит замене на другой образец машины, обеспечивающий удовлетворение требований, предъявленных ко всему комплексу «Даль».

Госкомитетами по радиоэлектронике и авиатехнике на основании предложений главных конструкторов был разработан очередной график дальнейших работ по системе «Даль», предусматривавший выполнение всех работ в два этапа: в течение первого этапа отрабатывается контур наведения на высотах до 12 км без существенной доработки аппаратуры комплекса, в течение второго этапа в аппаратуре реализуются все предложения главных конструкторов, система отрабатывается на заданных высотах и готовится к предъявлению на совместные испытания.

Продолжение читайте в следующем номере.