8 октября, 2013

В-300 – наша первая зенитная ракета (2)

Продолжение. Начало в № 3 за 2013 г.

Постановлением СМ СССР от 8 января 1953 г. было предписано обеспечить изготовление и сдачу в эксплуатацию до 1 сентября 1953 г. 56 комплектов станций Б-200 на 10 целей и доукомплектовать их в течение сентября-октября 1953 г. на 20 целей. Другими решениями правительства сроки сдачи в эксплуатацию иных объектов, входящих в систему «Беркут», были установлены более ранними, и таким образом вся система должна была быть сдана в эксплуатацию до 1 ноября 1953 г.

Однако этим планам не суждено было сбыться. 26 июня 1953 г. заместитель председателя Совета министров СССР Л. П. Берия в результате заговора своих бывших соратников по правительству (в первую очередь Н. С. Хрущева и Г. М. Маленкова) и высших военачальников был арестован и впоследствии по приговору военного трибунала расстрелян. Следом был арестован и его сын. Затем последовали некоторые оргперестановки во всех структурах, подведомственных Берии. Так, главный конструктор КБ-1 Павел Николаевич Куксенко был переведен на незначительную должность зам. главного инженера по науке, а главным конструктором системы «Беркут» назначен Александр Андреевич Расплетин.

Бывшая «империя» Л. П. Берии – ПГУ и ТГУ была преобразована в Министерство среднего машиностроения (МСМ), но кадровые перестановки здесь оказались незначительными и ограничились удалением наиболее одиозных фигур типа личного помощника Л. П. Берии генерала В. А. Махнева. Во главе нового министерства встал В. А. Малышев, а бывшее ТГУ получило наименование «Главспецмаш» и возглавить его было поручено В. М. Рябикову. Оба до этого долгое время трудились под руководством Берии. Других кадров, знакомых с существом задач, решаемых ПГУ и ТГУ, взять было неоткуда.

Подготовка ракеты типа В-300 к боевому применению
Фото: Георгий ДАНИЛОВ

С организационной точки зрения Минсредмаш стал довольно странным образованием. По наименованию он вроде бы являлся одним из многих других отраслевых министерств, с другой стороны, за ним были оставлены функции обеспечения передового положения советской науки и техники в области атомной энергии, управляемых ракет, самолетов-снарядов и ракет дальнего действия, что выделяло его из общего ряда. Явно новые руководители страны – председатель Совета министров Г. М. Маленков и первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев пожелали понизить статус бывшей «империи» Берии, но на кого возложить руководство теми сложнейшими задачами, которые она выполняла, пока точно не определились.

Новые-старые руководители МСМ и Главспецмаша постарались продолжить и развить дело, которому служили последние три года, но постепенно стало ясно, что без прежнего «куратора» их возможности резко сократились.

Одним из первых распоряжений правительства в части ЗУР от 27 июля 1953 г. с подачи МСМ предписывалось начать проектирование и создание системы ПВО г. Ленинграда по типу системы «Беркут», которая в отличие от московской была предложена в одноэшелонном варианте: 36 станций типа Б-200 на расстоянии 50 км от обороняемого объекта, 5 РЛС дальнего обнаружения, 3 технические позиции и центральный командный пункт. С целью экономии средств было предложено построить объекты ленинградской системы в обычном наземном исполнении, а не в полузаглубленных бункерах. Сроком ввода новой системы в эксплуатацию был назван конец 1956 г.

Распоряжением от 10 августа 1953 г. систему «Беркут» переименовали в «Систему-25», сокращенно – С-25, систему «Беркут-2» (воздушная часть) – в «Систему К-5», сокращенно – К-5. Одновременно ленинградской системе было присвоено наименование «Система-50» (С-50).

Несколько позднее – в ноябре 1953 г. вышли новые решения правительства:

• о создании в КБ-1 (главный конструктор А. А. Расплетин) новой передвижной системы зенитного управляемого оружия С-75, ракеты для которой должно было разработать вновь организованное ОКБ-2 под руководством бывшего первого заместителя С. А. Лавочкина П. Д. Грушина;>
• о создании ранее предложенной авиационной автоматизированной системы перехвата К-15 в ОКБ-301 С. А. Лавочкина и НИИ-17 В. В. Тихомирова и некоторые другие.>

Однако затем последовала пристальная ревизия оставленного Берией «наследия». Новое руководство страны, действуя уже в иной внешнеполитической ситуации (летом 1953 г. закончилась война в Корее), уже не стало спешить с быстрейшим претворением в жизнь ранее принятых решений. К ревизии дел в бывших ПГУ и ТГУ были привлечены многие высокопоставленные военные, которых ранее туда и близко не подпускали.

В частности, выяснилось, что принятые в начале 1953 г. сроки ввода и сдачи в эксплуатацию объектов «Системы-25» не могут быть выдержаны. Производство ракет и станций Б-200 отставало от графика, но особенно тяжелое положение сложилось с монтажом, настройкой и регулировкой сложного радиоэлектронного оборудования сразу на многих объектах. У предприятий-изготовителей просто не хватало квалифицированных специалистов (даже при организации трехсменной работы). Последнее было признано недопустимым, так как могло привести к браку в монтаже столь ответственных объектов. Даже строительство дорог, военных городков и прочего затормозилось из-за весенней амнистии большого числа спецконтингента, что, впрочем, считалось временной трудностью.

По новому совместному решению МСМ и Министерства обороны было предложено предъявлять к сдаче объекты системы в три очереди:

• в первую очередь в мае 1954 г. ввести в действие внутренний пояс обороны (22 РЛС Б-200), все станции обнаружения системы, центральный командный пункт и три технические позиции;
• во вторую очередь в июле 1954 г. ввести в действие западное полукольцо внешнего пояса обороны (17 РЛС Б-200) и четвертую техническую позицию;
• в третью очередь в сентябре 1954 г. ввести в действие восточное полукольцо внешнего пояса обороны (17 РЛС Б-200) и еще три технические позиции.

Приемку системы должна была произвести специально назначенная государственная комиссия. Председателем ее назначили маршала артиллерии Н. Д. Яковлева, ранее пострадавшего от прежней власти за принятие на вооружение якобы некачественной артиллерийской техники.

В состав госкомиссии по приемке системы С-25 также вошли: заместитель председателя – Рябиков В. М.; члены – Паршин П. И., Пересыпкин И. Т., Белокосков В. Е., Лобанов М. М., Нагорный Н. Н., Белов И. М., Соколов А. И., Ниловский С. Ф., Кулешов П. Н., Берг А. И., Московченко Н. Н., Калмыков В. Д., Щукин А. Н., Минц А. Л., Кучеренко В. А., Расплетин А. А., Лавочкин С. А., Руднев К. А., Куприянов Б. В., Казанский Г. П., Онуфриев И. В., Бармин В. П.

Впоследствии в ее состав были включены и другие: Байдуков Г. Ф., Кузнецов Н. П., Чечулин П. П., Батицкий П. Ф., Казаков К. П., Кочнов Н. И., Зверев С. А., Никифоров А. В., Владимирский С. В.

Основными задачами госкомиссии стали:

• проверка соответствия построенной системы заданным тактико-техническим требованиям на ее разработку;
• проверка готовности системы в целом к выполнению боевых задач, возлагаемых на нее в системе ПВО страны, и представление предложений о принятии системы на вооружение.

Поскольку испытывать штатные комплексы Б-200-В-300 реальной стрельбой на месте их дислокации было невозможно, а полигонный образец не соответствовал по конструкции штатному, решили построить на полигоне еще один полный штатный комплекс станции Б-200 со штатной площадкой В-300 на 60 пусковых столов, на котором и провести госиспытания, включая одновременное действие 20 каналов управления станции Б-200 в условиях помех. Срок проведения госиспытаний был установлен 1–20 июля 1954 г. Затем использовать его для тренировки личного состава частей системы.

В целях своевременной подготовки Министерства обороны к боевой эксплуатации системы С-25 намечалось провести следующие мероприятия:

• реорганизовать к концу 1954 г. учебно-тренировочную часть № 2 в соединение армейского типа с соответствующим штабом и передать его в состав войск Московского района ПВО в три очереди одновременно с передачей объектов системы во временную эксплуатацию Министерству обороны;
• сформировать до 1 января 1954 г. в составе управления командующего Войсками ПВО страны управление по руководству войсками системы С-25.

С августа-сентября 1953 г. военные стали активно участвовать во всех работах, проводимых промышленностью по системе С-25. Естественно, они потребовали доказать эффективность комплекса в более сложных условиях, чем он проверялся ранее.

С 22 сентября по 7 октября в два этапа были проведены испытания комплекса Б-200-В-300 для определения его эффективности при стрельбе по более современным реактивным самолетам-мишеням Ил-28 и проверки возможности одновременного пуска сразу нескольких ЗУР В-300 по нескольким самолетам-мишеням Ту-4.

В результате этих стрельб было установлено:

Ракета-мишень типа РМ-207 на стартовом столе
Фото: Георгий ДАНИЛОВ

1. Как при стрельбе одиночными ракетами, так и при залповой стрельбе самолеты-мишени поражаются одной-тремя ракетами.

2. Имеется полная возможность залповой стрельбы двумя ракетами по целям с интервалом между пусками 5–10 сек.

3. При стрельбе 4 ракетами по 4 парашютным мишеням с интервалом пуска между двумя ракетами в залпе примерно 1 сек. и между залпами 10 сек. взаимного влияния 4 каналов наведения при одновременной их работе не наблюдалось.

КБ Лавочкина уже работало над улучшением ракеты В-300. Было создано несколько опытных модификаций – «206», «207», «208», направленных на совершенствование двигательной установки и повышение эффективности поражения. Наилучший результат показала ракета «207А», имевшая новый, спроектированный ОКБ-2 НИИ-88 однокамерный двигатель С.2.145 с увеличенным активным участком, что улучшало маневренность и точность наведения ракеты на больших дальностях, а также новую боевую часть. К этому времени конструкторы создали несколько новых БЧ осколочного, кумулятивного и направленно-осколочного действия.

В октябре-ноябре 1953 г. приступили к проведению стрельб ракетами «207А» по самолетам-мишеням. В рамках дополнительного этапа летных испытаний, предусматривавшего проверку эффективности новых боезарядов, были проведены пуски ракет «207А» по самолетам-мишеням Ил-28. Две ракеты имели боевую часть кумулятивного действия и одна – осколочно-направленного. Надежды оправдались – все три мишени были поражены, причем каждая всего одной ЗУР.

Если испытания комплекса Б-200-В-300 проходили пока более или менее успешно, то в построении системы в целом обнаружились недоработки. Так, согласно первоначальному проекту в системе имелся всего один центральный командный пункт (ЦКП), с которого предполагалось руководить боевыми действиями всех частей – 14 станций А-100, 56 комплексов Б-200-В-300, семи технических позиций, частей связи и т. д. То есть один командир на всю систему. Даже в составе комплекса Б-200-В-300 не было предусмотрено отдельного командного пункта для командира.

Получив права заказчика, военные потребовали не только построить командные пункты на каждой станции Б-200, но и разбить круговую зону боевых действий армии на четыре сектора (север, запад, юг, восток), то есть свести 56 стрельбовых комплексов в четыре корпуса, командные пункты которых разместить на ближних станциях А-100.

Кроме того, были предъявлены претензии в части отсутствия и на станциях А-100, и на станциях Б-200 аппаратуры опознавания своих самолетов и средств защиты от пассивных и активных радиолокационных помех.

Все это, а также ранее выявленные трудности с настройкой сложной радиоэлектронной аппаратуры привели к дальнейшему отставанию от намеченных сроков сдачи объектов. В марте 1954 г. с целью улучшения ситуации с подготовкой системы Главспецмаш разделили на два главка – Главспецмаш, курирующий организации-разработчики, и Главспецмонтаж, отвечающий за ввод в строй штатных объектов системы. Главспецмонтаж возглавил В. М. Рябиков, Главспецмаш – С. В. Владимирский. Тем не менее 5 апреля 1954 г. маршал артиллерии Н. Д. Яковлев был вынужден доложить министру обороны Н. А. Булганину, что заданные сроки ввода в действие очередей системы С-25 являются нереальными.

Все же в июне 1954 г. госкомиссия приступила к приемке первых объектов системы С-25. Пожалуй, наиболее трудоемким в процессе приемки были облеты станций А-100 и Б-200 самолетами, в том числе оснащенными приемоответчиками ракеты. Этими полетами проверялись размеры зоны обнаружения и точность определения координат каждой станцией, а ведь их был не один десяток. Для ускорения монтажно-наладочных работ на станциях Б-200 КБ-1 предложило выделить один головной «эталонный» комплекс в Раменском, на котором провести сдаточные испытания по полной программе. Остальные объекты испытывать и сдавать по сокращенной программе. Госкомиссия согласилась с таким порядком.

Тем временем на ГЦП, теперь все чаще именуемом полигон «С», закончилось строительство штатного комплекса Б-200-В-300: площадка № 50 и площадка № 51. 23 сентября 1954 г. маршал Яковлев доложил в правительство, что «с 20 сентября госкомиссия начала проверку построенной на полигоне «С» серийной станции Б-200 со стартовой позицией и отстрел ракет. В зависимости от результатов этой работы будет дана окончательная оценка принимаемых в системе С-25 штатной головной станции Б-200 со стартовой позицией ракет».

Надо отметить, что весной-летом 1954 г. ОКБ-301 завершило заводские испытания ЗУР «207А» и теперь наряду с прежними ракетами «205» предъявило 35 таких ракет для госиспытаний в составе комплекса Б-200-В-300.

Зенитная управляемая ракета типа В-300 в полете
Фото: Георгий ДАНИЛОВ

Испытания штатного комплекса Б-200-В-300 под руководством госкомиссии были проведены в период с сентября по декабрь 1954 г.

В ходе испытаний израсходованы 62 ракеты «205», 32 ракеты «207А», из них 17 боевых и 15 телеметрических. Ракетами было сбито 10 самолетов-мишеней Ил-28 и четыре самолета-мишени Ту-4. Эффективность кумулятивных БЧ В-196 ракет «207А» по сравнению с ракетами «205» оказалась выше в 1,5 раза, что обеспечивало надежное уничтожение целей при разрыве ракеты в 50 м от цели. Значительно более высокая эффективность ракеты «207А» по сравнению с «205» позволила начать со второй половины 1954 г. ее серийное производство вместо последней с целью накопления боезапаса системы С-25.

На испытаниях были проведены стрельбы при автономном и ручном сопровождении цели, одновременный пуск 20 ракет по 20 парашютным мишеням с параллельным управлением ими по 20 каналам РЛС. Проверена возможность стрельб ракетами по самолетам-мишеням Ил-28 и Ту-4, летящим в условиях активных и пассивных помех. Проведены стрельбы по самолетам-мишеням Ил-28 и Ту-4 – постановщикам пассивных помех.

Ввиду отсутствия мишеней, летающих на высотах выше 12 км, была проверена возможность стрельб ракетами по условным целям, имитировавшимся спецаппаратурой, летящим на высотах до 22 км при скоростях до 1250 км/ч, то есть около 350 м/сек.

Кроме того, были произведены стрельбы по целям, летящим на высоте 3 км, хотя по заданию на разработку системы С-25 она должна обеспечить стрельбу ракетами с высоты 5 км и выше.

Испытания показали, что самолеты Ту-4, летящие на высотах 8–10 км, станция Б-200 в условиях отсутствия радиолокационных помех обнаруживает и надежно сопровождает с дальности 53 км, а самолеты Ил-28 – с дальности 45 км. При этом уничтожение одиночных самолетов, летящих на высотах от 3 до 22 км, на дальности от станции 12–25 км при автоматическом сопровождении целей обеспечивается: 2–3 ракетами «205» и 1–2 ракетами «207А», а на дальностях 25–30 км – 3–5 ракетами «205» и 2–3 ракетами «207А».

В случае полета целей компактными группами или полета одиночных самолетов – постановщиков помех автоматическое сопровождение их оказалось невозможным и поэтому применялся метод ручного сопровождения. При этом расход ракет увеличивался в 1,5–2 раза по сравнению с автоматическим сопровождением.

Как заключил председатель госкомиссии маршал Н. Д. Яковлев, «…весь комплекс Б-200-В-300 в целом представляет собой перспективное мощное оружие в борьбе с существующими на сегодня бомбардировщиками противника».

Но были отмечены и существенные недостатки:

1. Неудовлетворительная помехозащищенность станции Б-200, не позволяющая использовать комплекс Б-200-В-300 для борьбы с самолетами, идущими под прикрытием активных и пассивных помех.

2. Низкая эксплуатационная надежность станции Б-200 и ракет, в результате чего одновременно могли наводиться на цели не 20, а только 14–16 ракет.

3. Большая затрата времени операторами наведения на захват целей.

4. Отсутствие на станции Б-200 прибора, определяющего моменты пуска ракет.

5. Отсутствие на станции Б-200 аппаратуры функционального контроля готовности к стрельбе блоков станции.

6. Отсутствие на станции тренажеров.

Работа госкомиссии по приемке штатных объектов системы к концу 1954 г., как этого требовало постановление правительства, также не была закончена. Министерством среднего машиностроения была предъявлена к сдаче только первая очередь системы, и то в незаконченном состоянии. Наряду с этим совершенно неудовлетворительно обстояло дело с подготовкой личного состава объектов Б-200 и В-300, особенно внешнего кольца обороны.

Критическое отношение маршала Яковлева к полученным результатам полигонных испытаний и общему состоянию приемки-сдачи системы привело к возникновению разногласий военных с промышленностью. Акт о завершении государственных испытаний был подписан в двух вариантах: так называемый синий вариант подписали представители промышленных министерств, красный – военной приемки. Если в первом случае говорилось о принятии системы на вооружение, то во втором предлагалось сначала провести доработки в соответствии со сделанными комиссией замечаниями и уже затем принять ее на вооружение.

26 марта 1955 г. вопрос был вынесен на заседание Совета обороны СССР. Новый советский лидер Н. С. Хрущев, задвинувший в феврале 1955 года Г. М. Маленкова на задний план (новым председателем Совета министров стал уже знакомый нам пассивный функционер Н. А. Булганин), уже входил в роль вождя либерального типа и постарался, как мог, примирить конфликтующие стороны.

Первым пунктом решения Совета обороны отмечалось, что при разработке средств системы С-25 конструкторы, ученые и промышленность с задачами, поставленными им партией и правительством, справились хорошо. Система С-25 является крупным достижением нашей военной промышленности.

Второй пункт решения признавал правильными требования председателя госкомиссии Яковлева, касающиеся устранения недостатков и недоделок, выявленных в процессе приемки системы. Тем не менее Министерству обороны было поручено принять от МСМ систему С-25 и ввести ее на вооружение Войск ПВО страны.

Определенную роль сыграло и то, что к апрелю 1955 г. КБ-1 удалось найти технические решения, повышающие помехозащищенность станции Б-200. В результате проведенных исследований в КБ-1 был создан макетный образец аппаратуры защиты станции Б-200 от пассивных помех в режиме ручного сопровождения целей и проработан вопрос о необходимых переделках станции и о введении в ее состав аппаратуры СДЦ (селекции движущихся целей).

Эти усилия разработчиков позволили наконец дожать несговорчивого председателя госкомиссии, и 7 мая 1955 г. постановлением правительства система С-25 была передана от МСМ в МО и принята на вооружение.

Почти одновременно произошло и еще одно событие, оставшееся практически незамеченным: в апреле 1955 г. из состава МСМ были выведены Главспецмаш и Главспецмонтаж, КБ-1 и другие непрофильные организации, связанные с созданием ракетного вооружения, и оно превратилось в обычное, хотя и очень важное отраслевое атомное министерство. Функции руководства созданием новых систем ракетного и иного сложного вооружения перешли к вновь созданному Спецкомитету при Совете министров СССР, который возглавил В. М. Рябиков. Со сдачей «Системы-25» военным Главспецмаш и Главспецмонтаж прекратили свое существование.

Необходимо отметить и еще один оргвопрос. 14 августа 1954 г. в преддверии начала госиспытаний системы С-25 приказом тогда еще министра обороны Н. А. Булганина для руководства инженерно-техническими вопросами, связанными с созданием, эксплуатацией и дальнейшим совершенствованием систем типа С-25, С-50, С-75 и зенитно-управляемых ракет было создано управление по специальной технике, получившее сначала наименование «4-е Управление Министерства обороны», а 21 мая 1955 года переименованное в 4-е Главное управление (4-е ГУ МО). Оно должно было формировать тактико-технические требования к разрабатываемым образцам зенитного ракетного вооружения, а также осуществлять контроль за всеми этапами его разработки, испытаний и эксплуатации. 4-е ГУ МО было подчинено непосредственно главнокомандующему Войсками ПВО страны.

Первым его начальником был назначен генерал-лейтенант артиллерии П. Н. Кулешов (с должности начальника полигона «С»), затем с 8 апреля 1957 г. его сменил Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Г. Ф. Байдуков. С этого момента все вопросы, связанные с эксплуатацией и модернизацией системы С-25 и других, со стороны Министерства обороны поднимались и решались специалистами этого управления.

Таким образом, одна из правительственных структур (ТГУ), созданных для быстрейшего решения сложнейшей научно-технической задачи – создания зенитного управляемого ракетного оружия, фактически прекратила свое существование, а ее функции были разделены между неким вновь созданным Спецкомитетом, оборонными отраслевыми министерствами и 4-м ГУ МО.

Размывание ответственности не могло не отразиться на дальнейших работах, но «Системе-25», скажем так, еще повезло: основные ее элементы были спроектированы и запущены в серийное производство при прежней власти. И хотя с запозданием, но ее строительство было закончено и она принята на вооружение.

Иная судьба ждала «Систему-50». В 1953–1954 гг. усилиями Главспецмаша и МСМ кое-какие работы по ней были сделаны: выбраны места дислокации комплексов и начато строительство наземной инфраструктуры (в основном дорог и одной из станций Б-200). Имелись планы создания аналогичной «Системы-35» для ПВО г. Баку и некоторых других крупных городов (Киев, Минск и др.). Но средств на эти работы выделялось уже на порядок меньше, а усилия основных разработчиков были переключены на другие важные задания. Уже в 1955 г. включившееся в работу 4-е ГУ МО стало все активнее и активнее сначала подвергать сомнению достаточность основных ТТХ «Системы-50», принятых аналогичными «Системе-25», а затем и вообще необходимость дорогостоящего капстроительства стационарной системы. В результате строительство системы было заморожено, и в конце концов в 1957 г. вместо нее была предложена новая «Система-100», включающая создаваемые тогда новые перевозимые комплексы С-75, а также стационарные комплексы «Даль», естественно, с новыми более поздними сроками предъявления заказчику. Забегая вперед, скажем, что и этим планам не суждено было сбыться.

В том же 1957 г. прекратил свое существование Спецкомитет при СМ СССР. Вместо него была создана Комиссия по военно-промышленным вопросам при Совете министров СССР, сокращенно – Военно-промышленная комиссия (ВПК). Возглавил ее бывший нарком и министр вооружения (затем оборонной промышленности) Дмитрий Федорович Устинов. С созданием ВПК началась новая эпоха в организации оборонного строительства в СССР.

Однако вернемся назад в 1955 г. Принятие постановления правительства от 7 мая означало, что в стране де-факто появился новый род войск – зенитные ракетные войска ПВО.

Строго говоря, формирование войск «Системы-25» началось еще согласно директиве Министерства обороны от 1 ноября 1952 г. Поскольку объекты системы тогда только строились, главной задачей стала подготовка личного состава. На том этапе командующим армией был назначен генерал-лейтенант А. И. Казарцев. Но в 1954 г. Министерство обороны вплотную приступило к формированию того командного состава «Системы-25», которому предстояло впервые начать эксплуатацию нового и сложного вида оружия.

Первым действительно боевым командующим армией в сентябре 1954 г. был назначен генерал-полковник артиллерии Казаков Константин Петрович – участник Великой Отечественной войны, прошедший боевой путь от командира полка до командующего артиллерией армии.

Войска «Системы-25» получили наименование – 1-я армия ПВО особого назначения (ОН). В состав армии вошли следующие основные части и соединения:

• основной и запасной командные пункты;
• 10 РЛС А-100Д, они же радиотехнические центры дальней разведки (РТЦ «Д»), они же радиоузлы дальней разведки (РУД);
• четыре корпуса ПВО особого назначения (КОН), каждый из которых включал один РТЦ ближней разведки (РТЦ «Б», РУБ) и 14 зенитных ракетных полков (ЗРП) особого назначения в составе одной РЛС Б-200, она же станция наведения ракет (СНР) и стартовой (огневой) позиции (дивизиона);
• семь технических баз (ТБ), они же технические позиции;
• подразделения связи, обслуживания и т. д.

Правда, в 1955 г. вошли в строй только три ТБ, остальные были достроены позже.

Боевая зона армии в соответствии с количеством корпусов была разделена на четыре сектора: южный (1-й КОН), восточный (6-й КОН), северный (10-й КОН) и западный (17-й КОН). Поскольку число полков в каждом эшелоне системы не было кратно четырем, они были поделены между корпусами следующим образом: восточный и западный сектора (6 и 17-й корпуса) включали по восемь полков 1-го (внешнего) эшелона и по шесть полков 2-го (внутреннего) эшелона, южный и северный сектора (1 и 10-й корпуса) включали по девять полков 1-го эшелона и по 5 полков 2-го эшелона.

Ввиду того что «Система-25» была передана военным с двумя типами ракет В-300 – «205» и «207А», решили: ракетами «205» будет вооружен только наименее ответственный, как тогда считалось, восточный сектор (6-й КОН), а остальные три корпуса – более современными ракетами «207А».

С целью улучшения подготовки частей 1-й АОН было решено организовать практические стрельбы полков на полигоне «С», где на базе штатной СНР Б-200 и огневой позиции с 60 пусковыми столами был создан специальный учебный центр – 10-й учебный центр Войск ПВО страны. Боевые практические стрельбы полки 1-й А ПВО ОН начали проводить поочередно с 15 апреля 1955 г. Первым из них стал 591-й полк 17-го КОН, которым командовал подполковник Николай Федорович Черкашин (впоследствии командующий 1-й А ПВО ОН).

Несмотря на то, что 7 мая 1955 г. «Система С-25» была принята на вооружение, вопрос о постановке ее на боевое дежурство оказался непрост, а его последствия – весьма драматическими.

Часто высказывается мнение, что военные возражали против немедленной постановки системы на боевое дежурство, считая, что это следует отложить на год, когда промышленность устранит все недоделки и недостатки, а личный состав 1-й А ПВО ОН приобретет необходимый опыт эксплуатации сложной техники. Но это не так. Новый министр обороны Г. К. Жуков и главком Войск ПВО страны С. С. Бирюзов в своем докладе в Совет министров в июне 1955 г. считали целесообразным полки системы до осени поставить на боевое дежурство с ограниченной задачей – уничтожения одиночных вражеских самолетов-нарушителей:

• 22 полка внутреннего пояса обороны – с 1 июля;
• 34 полка внешнего пояса обороны – с 1 августа.

Для выполнения этой задачи они предлагали иметь на огневой позиции каждого полка по 8–12 ракет.

В целях управления боевыми действиями полков и своевременного оповещения их о полетах самолетов-нарушителей с 1 июля предлагалось установить круглосуточное дежурство боевых расчетов на командных пунктах и на РТ центрах войск системы.

В случае появления в районе «Системы-25» вражеских самолетов-нарушителей Жуков и Бирюзов предлагали разрешить командующему армией особого назначения открывать по ним огонь.

Кроме того, указанные военачальники предлагали после накопления опыта в несении боевого дежурства осенью того же года рассмотреть вопрос о содержании на огневых позициях полного боекомплекта ракет (по 60 шт.) с задачей отражения крупных налетов авиации противника. Предложения по этому вопросу Жуков и Бирюзов предлагали внести к 1 октября 1955 г.

Как показали дальнейшие события, тогдашние предложения Г. К. Жукова и С. С. Бирюзова были абсолютно правильными. И если бы они были приняты, неизвестно, как повернулась бы история с полетами американских высотных самолетов-разведчиков У-2 и РБ-57 над СССР в последующие пять лет.

Однако история не терпит сослагательного наклонения. Случилось то, что случилось. На заседании Совета обороны 2 июля 1955 г. его председатель Н. С. Хрущев по вопросу «Об организации боевого дежурства на объектах «Системы С-25» (выступали тт. Ворошилов, Жуков, Булганин, Хрущев) утвердил следующее решение: «Боевые ракеты в окончательно снаряженном виде на огневых позициях не держать. Обязать Министерство обороны (тт. Жукова и Бирюзова) организовать и проводить боевую подготовку, в том числе практические стрельбы боевыми ракетами, с личным составом частей и соединений «Системы-25». Всемерно совершенствовать и повышать боевую готовность армии особого назначения в целом».

То есть «Система-25» была принята лишь в опытную эксплуатацию и боевого дежурства не несла.

Между тем с начала 1956 г. воздушная обстановка на границах СССР стала накаляться. С первых дней 1956 г. западные границы стран ОВД и СССР подверглись массированной атаке высотных разведывательных автоматических дрейфующих аэростатов (АДА), дрейфующих в имеющихся в атмосфере на высотах 15–20 км постоянных воздушных течениях, направленных с запада на восток. Мобилизовав силы и средства радиотехнических войск (РТВ) и истребительной авиации всех округов, Войска ПВО страны смогли обнаружить и сбить значительную часть этих аэростатов. Кроме того, советский МИД предъявил Госдепартаменту США ноту протеста. Благодаря этому в феврале засылка высотных АДА в наше воздушное пространство с запада быстро пошла на убыль.

Однако это были лишь цветочки. Главные события ждали впереди.

Тем временем в апреле 1956 г. на полигоне «С» закончился первый полный цикл начатых год назад боевых стрельб полков 1-й АОН, все полки получили необходимую практику в реальных стрельбах по мишеням, в основном парашютным. Одновременно завершились работы промышленности по устранению отмеченных ранее недоделок. Все это говорило об одном – период опытной эксплуатации подошел к концу и систему пора окончательно сдавать военным в постоянную эксплуатацию.

Не случайно апрель 1956 г. ознаменовался долгожданным награждением разработчиков заслуженными государственными наградами. Как и было обещано еще в 1950 г., главные конструкторы А. А. Расплетин и С. А. Лавочкин были удостоены звания Героя Социалистического Труда и им персонально правительство подарило по автомобилю «ЗиМ». Кроме них «Золотые Звезды» Героев получили С. И. Ветошкин, А. М. Исаев, Г. В. Кисунько, А. Л. Минц и А. Л. Щукин. КБ-1 было награждено орденом Ленина, ОКБ-301 – орденом Трудового Красного Знамени. Орденами и медалями были отмечены многие работники промышленности, военные.

На этой мажорной ноте началась неспешная подготовка к постановке 1-й А ПВО ОН на боевое дежурство. Во исполнение директивы штаба Войск ПВО страны от 7 марта 1956 г. о включении РТЦ дальней и ближней разведки 1-й армии ПВО ОН в единую систему обнаружения и оповещения Московского округа ПВО с 10 апреля РТЦ «Д» и «Б» 1-й армии ПВО ОН стали содержаться в готовности со временем включения 15 минут. Однако постановка системы в целом на боевое дежурство по непонятным причинам задерживалась.

И тут жизнь преподнесла Войскам ПВО новый неприятный сюрприз.

Окончание следует.