2 января, 2013

ТРОЕ СУТОК НА ГРЕЭМ-БЕЛЛЕ

Геннадий ФЕДОРОВ

Геннадий Иванович Федоров родился в 1926 г. Воспитывался в детдоме, в Красной Армии с 1940 г., участник Великой Отечественной войны. Был сыном полка. Окончил ШМАС стрелков-радистов, военно-политическое училище (1949 г.), ВПА им. В.И. Ленина (1959 г.). Служил в должностях: инструктор политотдела дивизии, парторг авиаполка, заместитель начальника политотдела дивизии, начальник политического отдела бригады, корпуса, первый заместитель начальника политотдела 10-й отдельной армии ПВО, училища, НИИ, Награжден тремя орденами и многими медалями. Генерал-майор авиации.

В памятный день 15 мая 1971 года я поднялся на борт Ил-18 в Ленинградском аэропорту Пулково, а через два часа оказался на архангельском аэродроме Талаги. У трапа стоял офицер среднего роста, спортивного телосложения, с добрым, улыбающимся лицом. Им оказался встречающий меня начальник отделения кадров политотдела армии подполковник Виктор Григорьевич Никулин. Он предложил заехать на предназначенную мне квартиру, оставить чемодан с пожитками для временно холостяцкого житья, а затем следовать в штаб армии.

Вскоре я был в кабинете командующего. Обстановка скромная, ничего лишнего. Т-образный стол в центре, простые стулья вокруг и у стен. Над столом портрет В.И. Ленина, на сейфе в углу – макеты истребителей-перехватчиков. Всю стену занимало зашторенное полотнище карты северо-запада страны.

Дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Гулаев Николай Дмитриевич встретил меня доброжелательно и радушно, что успокоило и сняло напряжение, обычно возникающее при первой встрече с вышестоящим начальником. В кабинете присутствовал начальник боевой подготовки армии Герой Советского Союза генерал-майор авиации Иван Васильевич Федоров. С ним я давно знаком по совместной службе в 81-й истребительной авиационной дивизии, где он был командиром. Это была встреча старых добрых друзей.

Командующий попросил меня рассказать о том, чего нет в моем личном деле, аттестациях и характеристиках, уточнив, что он подробно ознакомился с моим послужным списком:

– О вас хорошо отзывается присутствующий здесь Иван Васильевич. Это мой старый друг, ему я доверяю и надеюсь, что вы справитесь с работой.

Я коротко доложил о себе, о семье и ответил на вопросы.

Затем командующий открыл настенную карту, взял указку и стал рассказывать о боевых порядках и зоне ответственности армии. При этом он отметил важность северо-западного направления для обороны страны, где натовская, особенно американская, разведывательная авиация, нередко замаскированная под рейсовые самолеты, начиненные разведывательной аппаратурой, ежесуточно барражирует над нейтральными водами, часто нарушая наши границы. Также сказал, что подразделения РТВ за год отслеживают несколько тысяч реальных воздушных целей. И всякий раз в воздух поднимаются дежурные истребители-перехватчики, приводятся в боевую готовность дежурные дивизионы ЗРВ, боевые расчеты командных пунктов. Это создает для личного состава огромную нагрузку.

Я слушал Николая Дмитриевича, и слова Карелия, Кольский полуостров, Рыбачий, Кильдин, Земля Франца-Иосифа, Греэм-Белл, Колгуев, Новая Земля, Диксон, Нарьян-Мар, Амдерма, Рогачево, Воркута и многие другие названия мест, где живут северяне, приобретали совершенно новое звучание. А вскоре уже они стали для меня не просто географическими понятиями, а чем-то более значимым и близким...

При перечислении мест дислокации частей и соединений назывались фамилии, имена и отчества командиров, их заместителей, уровень их подготовки, сильные и слабые стороны, характерные личностные качества руководителей. Меня восхитила феноменальная память командующего, знание им предмета и людей, всесторонняя оценка огромного числа руководителей, в объективности которой я убедился в ходе практической деятельности. Это были военачальники с академическим образованием, с высшей инженерной, политической подготовкой, участники боевых действий на фронтах Великой Отечественной войны, в Корее, Вьетнаме, Египте. Опытные организаторы и воспитатели, они в условиях севера подавали подчиненным пример несгибаемой воли, воинского мастерства и трудолюбия.

Командарм осветил новые для меня проблемы навигационного завоза на острова и побережье Ледовитого океана, а завозить приходилось все, от шнурков до боевых ракет, с запасом на 1,5–2 года...

Отличительной особенностью Северной армии было то, что в ряде авиационных полков на вооружении стояли истребители дальнего перехвата Ту-128 и самолеты радиолокационного дозора Ту-126, а позже А-50. Когда возникала опасность, самолеты радиолокационного дозора выходили в определенные зоны над акваторией Ледовитого океана, откуда обнаруживали воздушные цели противника, наводили истребители дальнего перехвата. Выполнив задание, они производили посадку на аэродром Греэм-Белл, где их готовили к боевому вылету.

На всех КП армии активно шло освоение автоматизированных систем боевого управления.

Командарм особо обратил мое внимание на подготовку к предстоящим выборам в областные и местные Советы депутатов трудящихся. Начальник политического отдела – член Военного Совета армии, генерал-майор Владимир Николаевич Кобизев в это время находился в отпуске, и ответственность за это мероприятие возлагалась на меня...

В заключение беседы командарм подчеркнул, что политотдел армии пользуется в войсках заслуженным авторитетом и посоветовал войти в коллектив, не нарушая того доброго, что в нем сложилось.

– Новое внедряй, посоветовавшись с сослуживцами, помни, на севере работать непросто, – напутствовал генерал-полковник Гулаев.

Затем командарм представил меня своему первому заместителю генерал-майору артиллерии Льву Александровичу Громову, начальнику штаба армии генерал-майору Юрию Александровичу Дембицкому, начальнику авиации заслуженному военному летчику СССР полковнику Владимиру Степановичу Федорову, начальнику ЗРВ генерал-майору Федору Васильевичу Симонову, начальнику РТВ генерал-майору Леониду Макаровичу Кавуненко, начальнику боевой подготовки армии Герою Советского Союза генерал-майору авиации Ивану Васильевичу Федорову, начальнику оперативного отдела полковнику Ивану Петровичу Вороновичу, начальнику тыла полковнику Быстрову и другим руководителям.

Первая встреча и последующая служба под руководством командующего оставила в моей душе самые теплые и добрые воспоминания. Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Николай Дмитриевич Гулаев был человек легендарный и всенародно почитаемый. Память о нем надолго сохранится в сердцах северян и всего народа российского.

...И вот началась моя школа северной жизни.

Самое благоприятное впечатление на меня произвел коллектив политического отдела. Каждый – личность со своим характером, но всем им были присущи такие качества, как компетентность, трудолюбие, скромность, добропорядочность, честь, достоинство, стремление прийти на помощь людям. Костяк его составляли – генерал-майор Владимир Николаевич Кобизев, полковники Михаил Яковлевич Кондауров, Виктор Григорьевич Никулин, Александр Николаевич Лучинин, Лев Федорович Яснопольский, Константин Данилович Зубарев, Михаил Васильевич Шостак, Юрий Михайлович Шимановский, тогдашние капитаны Анатолий Борисович Колтунов, Николай Андреевич Данилюк и Владимир Васильевич Камаристый, майор Геннадий Андреевич Медведев, подполковники Николай Яковлевич Талашкевич, Александр Иванович Виноградов и Александр Иванович Малюдин, служащие Советской Армии Александра Григориевна Каликина, Клавдия Ивановна Алешкова, Зинаида Петровна Пискульская, Лидия Христофоровна Кандакова, Нина Николаевна Соболь... Все они – люди деятельные и ответственные, которым можно безоговорочно доверять. Их простота, откровенность, доверительность вызывали у меня такое чувство, будто я давно знаком с каждым...

В связи с подготовкой к выборам мне посчастливилось облететь все соединения и крупные воинские части на Кольском полуострове и в Карелии, познакомиться с командованием и политработниками, организацией жизни, быта, обустроенностью офицеров, членов их семей и личного состава. Побывал на командных пунктах, в дежурных подразделениях, побеседовал с людьми, выслушал просьбы и предложения. Повсеместно чувствовался хороший настрой, творческое вдохновение. Люди знали свое дело, выполняли свой воинский долг. Никакого нытья, дрязг. Здоровые и дружные коллективы.

Во время командировки я познакомился с партийным и советским руководством Карельской АССР, Мурманской области и некоторых районов. Повсеместно у них сложились хорошие деловые отношения с политорганами частей...

После трех суток пребывания на Новой Земле я с группой офицеров авиационной службы и тыла армии снова в воздухе. Летим на самолете Ил-14, курс – аэродром Греэм-Белл (Земля Франца-Иосифа). Июль, яркое солнце. Ветер гонит на юг редкие, но довольно плотные клочья темно-серых облаков. При посадке на борт мое внимание привлек старший прапорщик с группой солдат. На вид ему было лет сорок пять, а смугло-коричневый цвет лица свидетельствовал о том, что этот человек далеко не новичок под заполярным солнцем и северным ветром. Рано поседевшие усы плохо сочетались с твердой походкой и бодрым взглядом. Я подсел к нему. Познакомились. Это был Валерий Иванович Симбирцев, сибиряк. Постепенно мы разговорились.

– А вы давно здесь служите?

– Да уже 24-й год! Дослужу до двадцати пяти и – шабаш! Поеду в Ленинград, там жена и две дочери учатся в медицинском институте. Решили пойти по моим стопам. Я ведь начинал военную службу после медучилища в дивизии подводных лодок в городе Полярном. Отслужил три года фельдшером и поступил на сверхсрочную, в отдельный батальон авиационно-технического обслуживания командиром взвода аэродромной роты, сначала в Килп-Явре, потом в Белушке, теперь четвертый год на Греэм-Белле.

– А вы, наверное, в наших краях недавно?

Я ответил, что действительно пока привыкаю к Северу, но вырос тоже в Сибири, и что такое холод и непогода, знаю не понаслышке.

– Почему вы перешли на командную должность, тем более техническую? – спросил я.

– Трудно ответить... Видимо, тяга к технике. А главное – к людям, работающим на ней в невероятно трудных условиях. Дело это очень важное, ведь мы на аэродромах Арктики самые главные. Без подготовленной рулежки и взлетно-посадочной полосы в условиях снежных бурь не взлетит даже первоклассный летчик. Поэтому мы здесь как боги!

Этот человек меня очень заинтересовал, и я спросил его, как он видит жизнь в таком суровом крае.

Он, подумав, начал говорить о том, что русские люди испокон веку осваивают север и добиваются успеха там, где не стремятся «подчинить» природу, а приспосабливаются к ней. Пример тому – крупные аэродромные ангары, имеющие фундамент с встроенными холодильниками, чтобы он не проседал в вечной мерзлоте. Бетонные и кирпичные дома имеют между поверхностью земли и основанием пространство от полутора метров и более, чтобы не прогревало грунт. Все теплосети между домами проходят по верху. И так во всем – человек должен срастись с природой, учитывать местные особенности.

Полет продолжается.

Спрашиваю:

– Не надоело служить в этих краях? Должно быть, скучаете по благоустроенному ленинградскому быту, семье, дочерям?

– По семье и Ленинграду, конечно, скучаю. Но служба на Севере стала моей судьбой. К концу отпуска даже на юге, а я с женой и детьми каждый год езжу в санатории, начинают одолевать думы о Заполярье. Как там мои подчиненные, друзья? Быт у нас на Греэм-Белле и на Новой Земле устроен прилично. В домах тепло. Северный паек обилен, его хватает, чтобы прокормить самого ненасытного мужика. Правда, мясные, рыбные, овощные и фруктовые продукты в основном консервированные. Но водоплавающей птицы и рыбы здесь вдоволь. А какой хлеб выпекают наши пекаря! Особые качества ему придает то, что тесто замешано на воде из талого льда. Хлеб почти не черствеет, мягкий и пышный, а гости, улетая, увозят его в качестве сувенира.

– Конечно, у нас нет театров, но мы не считаем себя совсем уже оторванными от мира, – продолжал прапорщик, – Есть клуб, ленинские комнаты, радиоузел, магнитофоны, радиоприемники, музыкальные инструменты и, естественно, самодеятельные музыканты, певцы, танцоры... Два местных поэта печатаются в газете «Часовой Севера». Есть неплохая библиотека, регулярно пополняемая с завозом. Как и по всему Заполярью, у нас сложилась практика привозить из отпуска хорошую книгу для библиотеки с дарственной надписью. По этим книгам можно узнать, кто и когда служил в части.

...Преодолели более половины маршрута. Мой собеседник подошел к солдатам, и те приступили к обеду, разложив свой походный паек.

...Посмотрев на часы, он сообщил мне, что скоро начнем снижаться. Под нами тянулись сплошные ледовые горы с голубыми проблесками воды.

– Где вы еще увидите, чтобы летом солнце светило даже ночью, а зимой – почти не показывалось в течение трех месяцев? А какое чудо – северное сияние! Конечно, условия крайне суровые. Большие проблемы наравне с лютыми морозами создает нехватка воды в привычном жидком состоянии. Весь животный мир сосредоточен в узкой полосе у незамерзающих участков.

Мой попутчик помолчал, внимательно всматриваясь в иллюминатор, а потом спросил:

– Вам еще не приходилось видеть в наших краях белого медведя? Тогда посмотрите вон туда.

Я действительно разглядел на льдине трех медведей, одного крупного и двух маленьких.

– Это медведица с детенышами. Сейчас у них много корма. Кстати, они хищники, но охотно поедают и растительную пищу.

Он с увлечением стал рассказывать о повадках этих диковинных зверей, о том, что охота на белого медведя запрещена ЮНЕСКО. Чувствовалось, что я разговариваю с бывалым охотником, о чем я и спросил собеседника.

– Да, когда-то я был болен этим занятием – особенно меня увлекала охота на песца. Но после одного случая интерес заметно остыл. Тогда я служил на Новой Земле в Белушке. Как-то выдалось свободное время и я пошел проверить капканы. Полярная ночь уже заканчивалась. Попались два песца, но моя радость была недолгой – внезапно налетела пурга. В подобной ситуации главное не запаниковать, против такого ветра не устоишь и нужно найти расщелину, низкое место, или же просто закопаться в снег. Все охотники зимой обязательно носят в рюкзаках кроме пайка, спирта, спиртовки, спичек и фонарика саперную лопатку и алюминиевые трубки. В экстренной ситуации из снега сооружается медвежье логово, а фонарик высовывается на шесте наружу, привлекая внимание поисковой команды. Если человек не вернулся вовремя, обязательно организуется поиск – таков закон севера.

– Мне пришлось отсиживаться в норе почти трое суток, пока не прекратился буран. Вернулся в часть невредимым, но получил взбучку от командира. А главное, меня и по сей день мучает совесть за то, что заставил волноваться весь личный состав батальона. Ведь порой такие случаи заканчиваются трагически: иных находят лишь весной, когда растает снег.

Так, за разговорами, мы подлетели к островам Земли Франца-Иосифа. Снижаемся. Вижу на льдине огромные колонии тюленей. Поражают воображение и большие птичьи стаи – здесь они высиживают птенцов, а осенью улетают в теплые края. Берега у острова скалистые, и снег в расщелинах не успевает растаять даже летом.

Заходим на посадку. Нас встречают прохладный ветер и радушные улыбки островитян. Даже пограничники, оформляющие допуск в пограничную зону, делают свою работу как-то доброжелательно, будто мы давно знакомы.

Трое суток на Греэм-Белле пролетели незаметно. Меня порадовал по-настоящему образцовый воинский порядок в гарнизоне, слаженная работа командиров, политработников, партийных и комсомольских организаций, здоровая товарищеская атмосфера в коллективе. Здесь я увидел замечательных людей. Для них военная служба была делом чести и доблести. Поистине титанических усилий требовала тут подготовка к зиме всех элементов аэродрома и свето- и радиотехнических средств, обеспечивающих посадку самолетов в сложных условиях севера. К девятимесячной зиме нужно готовить также казарменный, служебный, складской и жилищный фонд. В навигацию пополняются запасы всего необходимого для службы, жизни, быта личного состава. Завозят живых свиней и крупный рогатый скот, причем даже самолетами. Коровы дают молоко 2–3 года, потом их забивают на мясо.

Второй раз мне довелось быть на Греэм-Белле зимой в период круглосуточной ночи, жгучего холода и метели. Но ритм службы, жизни и быта не нарушался. Не перестаю восхищаться их железной волей, энтузиазмом, настойчивостью в выполнении своего служебного долга.

Как-то летом в период навигационного завоза я оказался на самой северной окраине острова Новая Земля – мысе Желания. На собственном опыте убедился, насколько же сложна работа по разгрузке. Корабль остановился в 500–600 метрах от береговой черты, так как ближе не подойти – мелководье. На плоскодонных моторных лодках офицеры, прапорщики, солдаты радиолокационного подразделения доставляли груз на берег. А ведь это и тяжелые элементы радиолокационной, автомобильной, крановой техники, бочки горюче-смазочных материалов, тонны угля, дрова, продукты питания, краски, все вплоть до гвоздя. Все это надо перегрузить на приспособления – плод солдатской смекалки – и поднять на скалу высотой 285 метров над уровнем береговой черты, а потом перевезти на склады.

Двое суток работали люди. Подразделение напоминало муравейник, где каждый тащит груз заметно больших габаритов, чем он сам. В этот же период трижды объявлялась боевая готовность № 1 по самолетам-разведчикам вероятного противника, появившимся в воздушном пространстве над акваторией Баренцева моря. На командном пункте я застал штатного повара, солдата второго года службы, за планшетом. Командир доложил, что сержанты и рядовые срочной службы в боевом расчете могут работать по двум и даже трем специальностям. Это здесь – правило, иначе нельзя. Взаимовыручка в этих условиях – жизненная необходимость.

Сегодня мы, многие из северян, вспоминаем дела минувших лет и с высоты прожитого, не раз осмысленного и проверенного, отмечаем главное: свою причастность к делу огромной важности, каким была тогда оборона страны, к делу, которое сплачивало нас, заставляло иначе, более серьезно, относиться к жизни, понятиям чести и достоинства, больше уважать себя. Защитники Родины пользовались громадным авторитетом в обществе, и мы не могли не оправдать надежд нашего советского народа. Каждый из нас свято верил, что мы служим правому делу. И главное, что давала нам армия тогда – сознание собственной необходимости, гордости за то, что именно ты, а не кто другой стоит сейчас с оружием в руках на защите рубежей Родины.

Государство предоставляло северянам большие льготы, обеспечивало всем необходимым для жизни и быта, давало бесплатное жилье, платило по тем временам неплохие деньги, сорокапятилетними отправляло в запас, назначив приличную пенсию. Взамен от нас требовалось одно – быть готовыми в любой момент выполнить боевую задачу, защитить Родину. Положенный срок офицерской службы на севере не проходил, конечно, бесследно для здоровья. И сегодня при встрече мы всякий раз вспоминаем добрым словом своих товарищей, ушедших в мир иной, едва простившись с армией. Но я уверен, никто из нас не считал и не считает, что жизнь прожита напрасно.

Сегодня, когда уже нет могучего Советского государства – Союза нерушимых республик свободных, нет легендарных советских Вооруженных Сил, разрушена мощная в прошлом система ПВО страны и почти ничего не осталось от той системы ПВО севера, в которую мы вложили немало сил и здоровья, на душе становится грустно. Остается только надеяться на то, что Русь выйдет и из этого тяжелого положения.

В истории нашего государства были и худшие времена, но народ находил в себе силы, и страна вставала на ноги. Верю, будут Войска противовоздушной обороны, без которых немыслимо существование Российского государства. И опыт наш еще найдет себе достойное применение во благо зашиты воздушных рубежей нашей Родины.