11 ноября, 2012

В НЕБЕСАХ МЫ ЛЕТАЛИ ОДНИХ

Анатолий КОНСТАНТИНОВ

Константинов Анатолий Устинович (род. в 1923 г.), маршал авиации, командующий войсками Московского округа ПВО (1980–1987 гг.). Родился в Москве в семье рабочего. В 1940 г. после окончания Бауманского аэроклуба поступил в Тбилисскую авиационную школу. В годы Великой Отечественной войны прошел должности от летчика до командира эскадрильи. Совершил 327 боевых вылетов, провел 107 воздушных боев. После войны служил в Вошках ПВО страны на Дальнем Востоке в должностях от командира эскадрильи до командира корпуса. После окончания Военной академии Генерального штаба в 1970 г. назначается командующим Хабаровской отдельной армией ПВО. В 1973 г. – командующим Бакинским округом. ПВО. В 1980–1987 гг. командовал войсками Московского округа ПВО. Избирался членом Ревизионной комиссии ЦК КПСС, неоднократно – депутатом Верховного Совета СССР. За мужество, героизм и воинскую доблесть, проявленные в годы войны, удостоен звания Героя Советского Союза, награжден многими орденами и медалями Союза ССР. После увольнения из кадров является председателем «Союза ветеранов» Московского округа ПВО.

Почти полвека отдал я армии, служил во многих регионах нашей страны, но мысленно часто возвращался к родным пенатам. Разве забудешь, как мальчишкой, прорываясь через заслон конной милиции, босиком вместе с друзьями бегал на московский стадион «Динамо», чтобы посмотреть футбольный матч. Как потом сам неистово увлекся футболом. Сначала был вратарем в первой детской команде «Металлург», в которой, кстати, в нападении играл впоследствии известный футболист Константин Бесков. Меня пригласили играть в команду мастеров, знаменитую ЦДКА. Казалось, моя дальнейшая судьба была предопределена, но в 1938 г. в среднюю школу № 398, где я учился, пришли инструкторы из Бауманского аэроклуба.

Они с таким увлечением рассказывали об авиации, о прославленных летчиках Чкалове и Громове, Ляпидевском и Нестерове, о незабываемом чувстве полета, что я заболел небом.

Через некоторое время я прибыл в аэроклуб. Теоретические занятия в аэроклубе называли «теркой»: изучали аэродинамику, двигательную установку, метеорологию, и я даже не представлял, насколько все это мне пригодится в дальнейшем. Еще через год я покинул столицу, родных и друзей, чтобы продолжить учебу в Тбилисской авиационной школе, готовившей летчиков-истребителей. Мне пришлось совершить 83 полета на учебно-тренировочных самолетах, прежде чем доверили освоение боевого самолета – И–16, который называли «ишаком».

Парадокс, но уже в сентябре 1941 г. мне, молодому парню, на погонах которого были новенькие лычки старшего сержанта, пришлось переучивать на Як–1 летчиков, прибывавших с фронта. В середине 1942 г. к нам для переучивания на новую технику прибыл потрепанный в боях 2-й иап, и когда в августе пришел приказ о переброске полка в район Сталинградской битвы, я упросил командиров взять меня с собой.

Когда я смотрю фильм «В бой идут одни «старики», всегда вспоминаю то время. Перед нами стояла задача сопровождать штурмовики Ил–2, но самолетов было недостаточно. На одну эскадрилью выделялось не более четырех истребителей, поэтому нас – «зеленых» – на боевые задания не брали. «Ваше дело, – говорил Герой Советского Союза командир эскадрильи Леонов, – отрабатывать тактику прикрытия «горбатых» (Илов), знать тех, кого сопровождаем, по голосам». И мы, помню, познакомились со многими, в том числе с Георгием Береговым, впоследствии – космонавтом, Леонидом Бедой и другими, многие из которых стали Героями Советского Союза.

Нас скрепила боевая дружба, многих мы действительно узнавали по голосам. Мы спасали их, а они – нас. В свой 19-й боевой вылет, я был атакован «мессером», Очередью фашист пробил в самолете радиатор, повредил крыло, а одна из пуль попала в левую руку. Пришлось уйти под защиту наших штурмовиков. Они увидели длинный шлейф за моим самолетом и плотно прикрыли меня. И сопровождали, пока я не перелетел Волгу. Садиться пришлось в поле. Когда меня доставили в медсанбат, то из моего мехового комбинезона вытряхнули более 40 осколков. Один из них я долго носил с собой, и зарубку на память, что летчику нужно уметь вращать головой на все 360 градусов. Этому учили наши командиры.

Я вспоминаю, сколько сил и времени отдавал этому начальник огневой и воздушно-стрелковой подготовки полка Петр Дзюба, комэск Иван Леонов. Оба впоследствии стали Героями Советского Союза. Иногда поддержка от них приходила в бою. Помню, однажды на нашу группу навалилось сразу несколько групп «мессеров». Неожиданно я услышал спокойный голос Дзюбы: «Толя, видишь слева фрица? Атакуй его, я тебя прикрою». Так я сбил свой первый самолет. Вскоре получил свой первый орден Красной Звезды.

Опыт помог и в бою под Сандомиром, когда восьми истребителям во главе со мной, пришлось вести бой с 20 самолетами противника и сбить четыре из них. Затем был еще один бой. Всего в тот день лично я сбил три вражеских истребителя. Об этом случае рассказала газета «Правда». При этом справедливо было подчеркнуто, что мы не потеряли ни одного самолета.

Учиться у старших, использовать фронтовой опыт – основное правило, которым мы руководствовались. Однако уже после войны приходилось встречаться с молодыми людьми, которые, критически относились к этому, возможно, потому что считали себя образованнее, компетентнее.

Помню, как в ходе учений у истребителя отказал двигатель. Летчик выбросился на парашюте. На командных пунктах полка и соединения началась паника. Все побросали свои рабочие места, а ведь налет продолжался. Пришлось вмешаться мне. По громкоговорящей связи приказал немедленно продолжить бой и уничтожить мишени. Это многих привело в чувство. Задача была выполнена, и летчик не пострадал – его подобрал вертолет.

В те годы решались многие важные задачи – шло совершенствование группировки войск, старая техника заменялась на новую. Нас учили, и мы учили. И я был благодарен за это в первую очередь – Маршалу Советского Союза Павлу Батицкому. Приходилось слышать, что он часто был груб и несправедлив. Это не так.

Павел Федорович часто прислушивался к моему мнению, надеялся на мой большой фронтовой опыт. Назначил меня командующим Бакинским округом ПВО, когда ни авиация, ни зенитные ракетные войска не смогли предотвратить угон самолета Ан–2 в Турцию летом 1973 г. Начинать пришлось с элементарного: восстановить уверенность руководящего состава в своих силах и возможностях. Вплотную заняться «пробелами» в боевой готовности и выучке войск. И результат, как говорят, был на лицо.

Когда в ноябре и декабре иранский, а затем два турецких истребителя нарушили воздушное пространство, они тут же были сбиты. Батицкий поблагодарил за отличное выполнение задачи, а потом шутя, сказал: «В МИД поступила нота. Турецкая сторона требует тебя, Анатолий Устинович, наказать. Что будем делать?» «Бдительно охранять границу», – отвечаю. «Правильно», – сказал маршал и повесил трубку.

Вскоре у нас в округе побывал Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин. Выйдя из самолета, он обратил внимание на стоящие в капонире самолеты. Тут же поинтересовался их типом, и почему они там стоят. Я ответил, что это дежурная пара Як–28, которая должна немедленно взлетать по боевой тревоге для предотвращения нарушения границы. Самолеты были старые, на них лакокрасочное покрытие частично было стерто. Уже через несколько дней позвонил министр обороны Андрей Гречко и спросил, о чем был разговор с Косыгиным. Я подробно обо всем рассказал, и вскоре было принято решение о замене старого парка самолетов на новые – Су–15.

Заботился о том, чтобы в Войсках ПВО была самая совершенная техника и маршал авиации Александр Колдунов. Когда была разработана новая система С–300, решили ее испытать на полигоне. Оборонщики были заинтересованы в том, чтобы быстрее свалить груз с плеч. Их поддерживал и главком, но когда узнал из моих слов, что вместо четырех целей, которые идут друг за другом, комплекс показывает одну, тут же отказался его принимать. Отправил на доработку.

Усовершенствованные С–300 вскоре появились в первую очередь в Московском округе ПВО, командующим войсками которого я был назначен в 1980 г. Все понимали, что МО ПВО охраняет сердце Родины, ее важный промышленно-экономический район. Сюда подбирались лучшие кадры, поставлялось самое современное вооружение. В то время была создана трехэшелонная, всевысотная автоматизированная система противовоздушной обороны. В первом эшелоне – войска стран Варшавского Договора, во втором – средства ПВО, расположенные на территории союзных республик, в третьем – Московский округ ПВО. Информация о воздушных целях передавалась «из рук в руки. При этом зона поражения дивизионов ЗРВ перекрывалась на 15 процентов.

Высшее политическое руководство страны проявляло постоянную заботу о Войсках ПВО. Достаточно сказать, что особо тщательно подбирались кадры на должности командармов и командующих войсками округов, назначали участников Великой Отечественной войны – Героев Советского Союза. Таковыми были: Боровых, Гулаев, Колдунов, Константинов, Лавриненков, Покрышкин, Шевелев. Понимая важность ПВО границ, Москвы и Центрального экономического района, руководители партии и правительства лично участвовали в решении кадровых вопросов. Так, в 1970 г. при назначении меня на должность командующего Хабаровской армии в течение 40 минут длился разговор с Генеральным секретарем ЦК КПСС Брежневым Л.И. В 1980 г. также состоялась содержательная беседа. Как командующий Бакинского, а потом и Московского округов ПВО, неоднократно избирался Депутатом Верховного Совета СССР, являлся членом Центральной Ревизионной комиссии ЦК КПСС. Высокое доверие и высокая ответственность. Два раза в год необходимо было официально отчитаться перед своими избирателями о проделанной работе, выполнении наказов и усилиях по совершенствованию обороноспособности страны.

Военный совет округа систематически рассматривал вопросы подготовки и расстановки кадров. Кандидатуры командиров полков и выше проходили через него. Присвоение генеральских званий также не обходилось без военного совета. Настало время присвоения генерал-майору Акчурину очередного воинского звания генерал-лейтенанта. Все члены совета, в основном, были за это. Но я побывал до этого у него и поэтому сказал, что в корпусе высокая аварийность, большое число происшествий. «Представим к званию, – сказал я, – когда устранит недостатки».

Это известие для многих было сильнее взрыва бомбы. Слух о высокой требовательности военного совета разошелся сразу же. Впоследствии Акчурин был назначен на должность командующего ЗРВ округа, затем командующим ЗРВ ПВО. Служба сложилась хорошо. Но тет-а-тет он как-то сказал, что тот урок запомнил на всю жизнь и для себя сделал вывод, как работать с кадрами. Не было никакой обиды. До сих пор мы часто встречаемся с ним, дружим.

Мы повысили требовательность к руководящему составу всех степеней. Конечно, мне нелегко было бы решать все задачи без генералов Горькова, Виноградова, Хатылева, Маркова, Красковского и других. Пусть история рассудит, но всегда интересовался состоянием боеготовности член военного совета Виктор Гришин. Бориса Ельцина я видел на заседании только один раз.

Тем не менее, нам удалось много сделать для того, чтобы Москва была надежно прикрыта с воздуха. В 1987 г. я передал округ ПВО со спокойной совестью, зная, что он в боеготовом состоянии. То, что произошло дальше, оценивать другим, но я имею по этому поводу свое мнение. В первую очередь нельзя бездумно сокращать войска противовоздушной обороны и ВВС. Москва должна была быть прикрыта так, как это сделали мы. Иначе, зачем тогда мы служили?