7 февраля, 2013

МОЗГ ГЛАВНОГО ШТАБА

Николай МИЛЬЧЕНКО

Николай Петрович Мильченко родился 24 августа 1921 г. в с. Лютинские Будищи на Полтавщине. В Красной армии с декабря 1939 г. Службу начал в 103-м ап Одесского ВО. С февраля 1940 г. - курсант Севастопольского училища ЗА, переведен в Горьковское училище ЗА, из которого выпущен досрочно в июне 1941 г. Участник Великой Отечественной войны. Воевал в составе 169-м зап Ленинградского корпуса ПВО: командир взвода, батареи, помощник начальника штаба полка, бригады. С 1944 г. старший помощник начальника отдела боевой подготовки в штабе Ленинградской армии ПВО. После окончания Артиллерийской академии им. Дзержинского (1955) командовал 195-м зап, затем - заместитель командира 25-й зад, командир 83-й зрбр, начальник оперативного отдела Ленинградской Армии ПВО. В 1963 г. окончил Военную академию Генерального штаба, был назначен заместителем командира 28-го корпуса ПВО, затем - командиром 33 дивизии ПВО и первым заместителем командующего 12 ОА ПВО. В 1969-1972 гг. - начальник Оперативного управления ГШ войск ПВО страны. До увольнения из армии в 1983 г. в течении девяти лет был начальником штаба МО ПВО. Генерал-лейтенант. Награжден орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды (2), Отечественной войны 1 степени, "За службу Родине в ВС СССР" III степени, медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "За оборону Ленинграда" и многими другими.

ОПЕРАТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ - МОЗГ ГЛАВНОГО ШТАБА

К октябрю 1968 г. я уже второй год работал заместителем командующего 12 ОА ПВО. Армией командовал опытный летчик, Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Павел Федорович Шевелев. По характеру он был спокойным, уравновешенным, давал широкую инициативу подчиненным и вместе с тем, как и положено командующему - требовательным и заботливым. Штаб возглавлял мой однокашник по Академии ГШ генерал-майор Тимофей Степанович Чучкалов. В управлении армии собрался хорошо подготовленный, опытный коллектив. Работать здесь мне было легко.

Тогда началась "горячка" - строить на аэродромах укрытия для самолетов и я контролировал ход работ на аэродроме Карши. Прилетел командующий армией и после осмотра строительных объектов Павел Федорович сообщил мне неожиданную новость:

- Звонил главком ПВО Батицкий, интересовался тобой. Полагаю, что твоя кандидатура рассматривается для назначения на другую должность.

Какая это должность, П.Ф. Шевелев не сказал.

Вернувшись в Ташкент, я связался с кадровиками и узнал, что речь идет о моем назначении на должность начальника Оперативного управления - заместителя начальника Главного штаба Войск ПВО страны.

Такого оборота событий я совершенно не ожидал и принял его с чувством тревоги и огорчения. Чего греха таить - стать командующим армии - мечта многих военных, тем более, как мне казалось, мое прохождение службы открывало некоторую надежду на это кресло. Мучила меня и мысль - справлюсь ли я с этой работой?

Вот почему в телефонном разговоре с начальником Главного штаба генерал-полковником В.Д. Созиновым, который меня хорошо знал по совместной службе в Ленинградской армии ПВО я после благодарности за доверие, попросил его не назначать меня. Мотивировал я это тем, что по опыту работы больше склонен к командирской работе и у меня нет опыта штабной. Валентин Дмитриевич сказал мне, что бояться новой работы не надо, мне помогут, а выходить к главкому с новой кандидатурой он не будет.

Не отказываться от назначения мне посоветовал по прибытию в Москву и начальник управления кадров Войск ПВО генерал-майор авиации С.Г. Панов.

Павел Федорович Созинов тепло принял меня и еще раз сказал, чтобы я не беспокоился о назначении.

- Коллектив Управления хорошо подготовлен, - сказал он. - Поработаете пару лет. За это время приобретете больше опыта. Ваш первый заместитель молодой генерал Ермоленко - его назначим на управление, а Вы получите другую должность.

На Военном совете Войск ПВО, который состоялся в тот же день, 28 января 1969 г., на вопрос главкома как я отношусь к предложению о новом назначении, я ответил:

- Приложу все усилия, чтобы оправдать доверие Военного совета.

Вечером я улетел в Ташкент.

Военные знают какое чувство испытываешь готовясь к новой работе, к новому месту жительства. Жена и дети радовались. Ведь предстоял переезд в Москву. И кто же не мечтал о таком. Я же думал по-другому...

Был еще традиционный вызов в Москву на беседу в ГУК, ГлавПУР и ЦК, и 11 февраля 1969 г. вышел приказ Министра обороны о моем назначении.

15 февраля я прибыл к новому месту службы, пока один, без семьи. Поселили меня в гостинице поселка "Заря". По случаю назначения представился начальнику Главного штаба. Он, в свою очередь, представил меня Маршалу Советского Союза П.Ф. Батицкому, который поздравил меня и пожелал успехов в работе.

Первая деловая встреча и беседа с начальником Главного штаба В.Д. Созиновым была продолжительной и обстоятельной. Он рассказал мне о задачах ОУ, о его роли и месте в штабе, о взаимодействии управления со штабами родов войск, с другими управлениями и службами главкомата. Подробно остановился на особенностях и технологии работы Главного штаба.

После беседы я был представлен личному составу ОУ. Валентин Дмитриевич пожелал успехов нам в совместной работе и убыл к себе, а я остался с глазу на глаз теперь уже с моими подчиненными. Начал знакомиться с размещением. Оперативное управление находилось в первом здании Главного штаба Войск ПВО, в т.н. "стекляшке", занимая четвертый и часть первого этажей.

В то время в штат ОУ входили, кроме начальника, два его заместителя, четыре отдела, канцелярия, машинописное и чертежное бюро. Несколько позже у нас появилось отделение АСУ во главе с полковником Л. Шевченко.

Первым моим заместителем, как и было сказано, назначили Николая Николаевича Ермоленко. Подтянутый, эрудированный, быстро схватывающий суть вопросов специалист. Работали мы с ним дружно. Тем более, что жили в одном доме и квартиры были рядом. Дружили семьями.

Второй заместитель - генерал-майор Петр Кондратьевич Мальгов - был старше меня по годам, да и выглядел старше своих лет. За его плечами была учеба в Академии им. М.В. Фрунзе и длительная служба в Сухопутных войсках. Спокойный, неторопливый, вникающий в суть решаемых вопросов. Мысли излагал логично, последовательно, кратко. Он умел работать с людьми, пользовался заслуженным авторитетом. Прирожденный штабист, который очень грамотно отрабатывал документы. К тому же он имел хорошую память.

Среди начальников отделов также выделялся своей высокой штабной культурой полковник Сергей Александрович Григорьев. Хороший специалист, умный, спокойный, пунктуальный. Ранее он служил в ВМФ, и прекрасные морские традиции сохранил и на суше. Мне очень нравился его стиль работы, как оператора.

Любой вопрос он глубоко и детально изучал. Только после уяснения задачи и всесторонней оценки возможностей для ее выполнения начинал готовить предложения или проекты распорядительных документов. Готовил капитально, с расчетами и обоснованиями. Сроки исполнения тщательно контролировал, а полученные донесения из войск тщательно анализировал и делал необходимые обобщения. Честно говоря, такой методике работы оператора я сам учился у него.

Сергей Александрович возглавлял первый отдел, по сути - оперативный. В его задачи входило решение всех текущих оперативных вопросов Войск ПВО. Это требовало его тесного взаимодействия со штабами родов войск, другими управлениями и службами Главкомата, хорошо чувствовать направление "ветра" со стороны Генерального штаба.

В отделе готовились вопросы совершенствования группировок войск, управления ими, взаимодействия и поддержания постоянной боевой готовности подчиненных объединений, соединений ПВО и другие.

Вместе с С.А. Григорьевым работали грамотные и опытные офицеры полковники Н. Юрченко, Л. Карузский, П. Кошельков, А. Божко, П. Атаманюк, П. Шаповаленко, А. Козлов, С. Сизов, Ю. Янышев, Н. Красов, Г. Поплевин, Д. Корольков, А. Буркасов, В. Баукин, П. Афонин, В. Зыкин, М. Макаров и другие.

Все они работали прежде в войсках, показали себя там хорошо подготовленными специалистами. Умели аналитически мыслить, кратко и грамотно излагать свои мысли и, как и все операторы, относились к категории "карьеристов", скромно несущих свой жребий на занимаемых должностях до конца службы.

Второй отдел был особым. Он занимался проблемами СПРН, ПРО, ПКО. На него возлагались задачи выработки предложений на создание группировок этих войск, вопросы управления, взаимодействия, боевой готовности и другие чисто оперативные вопросы. Разумеется, отдел работал в тесном взаимодействии с генералами и офицерами аналогичного управления под руководством генерал-полковника Ю.В. Вотинцева.

До моего прихода этим отделом руководил С.А. Григорьев, но после перемещения его, на это место был назначен полковник Д. Зиненко. До этого он долгое время работал в этом отделе и хорошо знал все тонкости. У меня осталось о нем хорошее впечатление.

Во втором отделе работали офицеры Б. Назаркин (стал впоследствии начальником отдела, генерал-майором), В. Кураков, В. Чанов, Ю. Хохлов, В. Панфилов и другие. Понимая новизну дела, они полностью отдавались работе, старались при этом познать все новинки связанные с возможными действиями противника в космосе и нашими возможностями противодействия. Отдел работал ритмично.

Третий отдел - перспективного планирования. Офицеры отдела внимательно изучали воздушного противника, тенденции его развития, наши возможности по его отражению. Изучали также предложения штабов родов войск и объединений ПВО и по совершенствованию их группировок.

В отделе внимательно изучали заказы на новую технику, обсчитывали затраты на них, согласовывали их с родами войск и службами гпавкомата. Тесно работал отдел с Оргмобуправлением и 4 ГУ МО.

Возглавлял 3-й отдел полковник Владимир Михайлович Денисов. Он был хорошим аналитиком, спокойно и уверенно руководил отделом. При этом очень много лично работал, очень тщательно готовил свои предложения, не боялся выходить с ними на любой уровень, умел доказательно их отстаивать.

Планированием оперативной подготовки Войск ПВО страны, а также совместных мероприятий с войсками ПВО СВД занимался четвертый отдел. На этот отдел также возлагались вопросы составления отчетов в ГШ по оперативной подготовке за год.

Полковник Л. Кравченко вырос в этом отделе, работу знал в совершенстве и руководил им уверенно. Не помню ни одного случая, чтобы по вине отдела были сбои или провалы в его работе. Вместе с ним трудились офицеры В. Горбунов, Н. Каширный, Н.Юрченко (впоследствии также возглавлял этот отдел).

Вопросы, находившиеся в ведении ОУ, носили секретный и совершенно секретный характер. Поэтому режимные требования, особенно к вспомогательным подразделениям - канцелярии, машинописному и чертежному бюро, были чрезвычайно высоки.

Канцелярию возглавлял майор Иван Егорович Щукин. Умный, трудолюбивый, исполнительный, тактичный, безупречный в моральном отношении человек, хороший и верный товарищ. Очень жаль, что такому одаренному человеку в свое время не удалось получить высшего военного образования.

Небольшой дружный коллектив канцелярии - Л. Абрамов, В. Федоров, Г. Шарапова, М. Алешко, В. Брызгалова, машинистки А. Железнова, Н. Васильева, Р. Орлова, Ф. Смирнова, А. Гордеева - под его руководством работал четко, и генерал В.Д. Созинов не раз отмечал его работу. Впоследствии Иван Егорович был назначен начальником секретариата 10 ГУ ГШ, получил звание полковника и успешно работал до увольнения из армии по выслуге лет. В настоящее время он продолжает работать в ФГУП НИИ "Восход", пользуясь уважением со стороны начальников и рядовых сотрудников.

Труд машинисток и чертежниц, кажется не заметный, чисто технический. Но документы выходящие из рук этих тружеников, исполненные в срок, грамотные, красиво и правильно оформленные с точки зрения военной этики - показатель культуры любого армейского организма. В то время у нас трудились замечательные чертежники: Е. Сучкова, Т. Глазкова, В. Мирошниченко, И. Коляда, А. Пикунов, В. Клименко, Г. Трубачев, Г. Ярыгин, Н. Савельев. К тому же, кроме срочных документов, нередко после работы, а подчас и ночью приходилось им выполнять работу в штабе, а также выезжать в другие города на учения и тренировки. Делали они свою работу без роптания, без торга и требований на дополнительное вознаграждение.

Моим прямым и непосредственным начальником был начальник Главного штаба - первый заместитель главкома, но по роду своей работы мне неоднократно приходилось непосредственно сталкиваться и с другими заместителями П.Ф. Батицкого: Героем Советского Союза, генерал-полковником А.Ф. Щегловым и замом по СВД генерал-полковником авиации И.Д. Подгорным.

Не успел я как следует освоиться с новой должностью, как в 1970 г. части СПРН, ПРО и ПКО впервые заступали на боевое дежурство. Порядок несения боевого дежурства Войсками ПВО в мирное время регламентировался приказом Министра обороны. А как быть с новыми войсками? Было решено провести научно-практическую конференцию при 2-м НИИ МО в г. Тверь и выработать рекомендации по несению боевого дежурства этими частями. На конференцию были приглашены все командиры этих частей, председатель НТК войск ПВО генерал-лейтенант Г.С. Легасов, представители 4 ГУМО, НИИ-2 и других организаций.

С основным докладом по организации боевого дежурства от Главного штаба выступал я. Когда предложил степени готовности войск, А.Ф. Щеглов остановил меня и сказал:

- Никаких там степеней готовности не устанавливать. Космические войска постоянно находятся в наивысшей степени боевой готовности. Исходя из этих моих указаний, надо будет и продолжать обсуждение этого вопроса на конференции.

Дав указание Ю.В. Вотинцеву продолжать руководство конференцией, Щеглов с Легасовым и мной убыли в Москву.

Ехали мы в одной машине и по дороге я пытался доказать Афанасию Федоровичу, что содержать все войска (разумеется, кроме дежурных станций) в наивысшей степени невозможно, но убедить его так и не удалось.

Когда я доложил о том, что случилось на конференции В.Д. Созинову, тот пообещал уладить вопрос на их уровне, но поскольку вопросы боевого дежурства все же находились в компетенции ГШ, то поручил мне тоже подумать, как выйти из этого положения.

И здесь мой заместитель П.К. Мальгов внес разумное предложение - подготовленные нами документы по дежурству этих частей (приказы, инструкции и др.) выпустить как временные, сроком на один год. После этого запросить мнение командиров частей и соединений и с учетом практики несения дежурства, издать постоянно действующие документы. Так и было сделано.

В феврале следующего года А.Ф. Щеглов пригласил меня на совещание с участием представителей промышленности в штабе 1 дивизии СПРН. На совещание прибыл первый заместитель МРП П.С. Плешаков, академик А.В. Минц, конструкторы и разработчики космических средств, представители 4 ГУ МО, командиры частей.

Совещание началось с заслушивания командира 1 дивизии СПРН генерала В.А. Стрельникова, и тут грянул гром. Когда последний начал докладывать о степенях готовности, в которых может находиться дивизия, А.Ф. Щеглов остановил докладчика и обратился ко мне:

- Мильченко, а это еще что за степени боевой готовности? Кто их установил?

Вижу, нервничает он, заходили желваки. В свое время, зная, как ревниво В.Д. Созинов относился к докладам без его разрешения, я не рискнул проинформировать Александра Федоровича, и вот пришла пора держать ответ.

- Товарищ генерал-полковник, по этому вопросу разрешите доложить Вам лично.

В перерыве мы зашли в кабинет Стрельникова, я доложил о принятом Главным штабом решении, но Афанасий Федорович остался недоволен таким ходом событий и еще долго относился ко мне с холодком.

Были у нас с ним и другие размолвки. Так, он почему-то отрицательно относился к АСУ "Алмаз", которыми в то время начали оснащаться некоторые КП объединений и ЦКП главкома, и как-то заметил мне:

- Носитесь вы с Созиновым с этим "Алмазом", а ведь он ничего путного для войск не даст, одна трата денег.

Между тем, эта система позволяла в автоматизированном режиме осуществлять сбор, обработку, отображение и передачу данных о воздушном противнике и состоянии боевой готовности войск, наличии и расходе зенитных ракет. Она же позволяла производить штурманские расчеты для перехвата истребителями воздушных целей, обеспечивала ведение боевых действий в условиях применения противником пассивных помех.

Кроме того, с вводом ее в строй высвобождался личный состав планшетистов. Конечно, она имела еще недостатки и совершенствовалась, но была проста по устройству, надежна в эксплуатации. Вместе с тем АСУ "Алмаз" не требовала расширения площадей для развертывания, увеличения энергетики, а главное была дешевле, чем предлагаемые другие АСУ. Внедрение ее во многом изменило взгляды на вопросы управления войсками и позволило повысить уровень самого управления, подготовить тысячи офицеров новой специальности - "асушников". Она верно служила Войскам ПВО более двадцати лет.

Полагаю, что негативное отношение к АСУ "Алмаз" сложилось у Афанасия Федоровича под воздействием лоббистов другой АСУ "Луч". Действительно эта система в автоматизированном режиме решала больше задач, в том числе и логические, что помогало командиру при принятии решения выбрать оптимальный вариант. Но она же была более сложна, более громоздка, предъявляла повышенные требования к каналам связи, требовала больших затрат.

С еще одним замом главкома, Иваном Дмитриевичем Подгорным я сталкивался реже, хотя разработка некоторых исполнительных документов и особенно документов по оперативной подготовке войск ПВО СВД (совместные учения, тренировки, поездки в войска) также возлагались на ОУ. Разумеется, все эти работы мы делали дружно с генералами и офицерами управления подчиненного И.Д. Подгорному. Только один случай был для меня поучительным...

В апреле 1970 г. главком проводил совместные учения войск ПВО СВД. Ставка его находилась в Киеве. Генералы и офицеры размещались в дачных домиках Военного совета округа. Учение закончилось в 22.00, а на 11.00 следующего дня был назначен разбор учений. Данные динамики учений анализируются, описываются в ходе учений, но все равно, время для подготовки документов к разбору всегда ограничено.

Всю ночь, мы, операторы, трудились и утром, направился к В.Д. Созинову, чтобы предварительно доложить ему текстуальную часть разбора и схемы к нему. На пути меня встретил И.Д. Подгорный и попросил взглянуть на доклад. Я поддался просьбе, в результате чего опоздал на несколько минут к назначенному часу. Эта задержка и мое объяснение причины вызвали бурю негодования у Валентина Дмитриевича:

- Вы где служите: в Главном штабе или у Подгорного?

Мне в оправдание сказать было нечего.

К моему приходу в Главный штаб оперативный план ПВО страны явно устарел. Как его ни "латали" частными директивами, а время и обстоятельства требовали серьезной переработки этого документа. Подготовка и утверждение нового оперативного плана ПВО СССР и планов взаимодействия Войск ПВО страны с другими видами вооруженных сил и с войсками ПВО СВД и стали самым памятным событием за время моей службы в ОУ ГШ.

В начале 1969 г. была получена соответствующая директива и ГШ, командующие родами войск и их штабы, в части их касающейся, начали кропотливую и ответственную работу. В ОУ, которое стало разработчиком плана, начали поступать необходимые данные от родов войск и служб.

Нам предстояло по-новому оценить объекты прикрытия, в том числе и вновь построенные (ТЭЦ, ГЭС, объекты видов ВС и др.). Изменилась также значимость некоторых ранее прикрываемых объектов. Необходимые данные пришлось добывать в Госплане и в других организациях, поскольку начальник Генштаба Маршал Советского Союза М.В. Захаров решил предоставить нам полную самостоятельность в выборе объектов, их оценке, построению их обороны.

Всестороннее изучение противника помогло смоделировать возможные варианты налетов воздушного противника на основных стратегических направлениях. Особое внимание уделялось первому массированному ракетно-ядерному удару. При этом учитывались и возможные тактические приемы действий противника (высоты и скорости полета, маневр, применение помех, рубежи пуска крылатых ракет и т.д.).

Главными направлениями действий ВВС и КР противника на объекты центрального промышленного района считалось северное, северо-западное и западное. На карте от Москвы провели мы стрелы на все эти направления. Двигаясь от противника по этим стрелам-маршрутам, мы определяли, исходя из возможностей наших сил и средств, рубежи обнаружения целей, рубежи уничтожения их, а также силы и средства ИА и ЗРВ привлекаемые для решения этих задач.

Это позволило определить соотношение сил, выявить слабые места в обороне, искать пути их усиления. При отражении воздушного противника с северо-западного, западного и юго-западного учитывались действия сил и средств ПВО СВД. Такая работа была проведена и на других направлениях и крупных промышленно-экономических районах.

Уяснение задачи, оценка воздушного противника и своих сил позволила сформулировать замысел на построение ПВО страны и решение на ведение противовоздушной операции. Они и были положены в основу текстуального и графического плана ПВО страны.

Кроме этих документов операторы и штабы родов войск подготовили много вспомогательных справок, схем, чертежей, таблиц. Они служили обоснованием принимаемых решений.

В период работы над этими документами я наиболее полно осмыслил, что такое ПВО Советского Союза. Даже технически не так просто было изготовить объемный документ, имевший гриф "Особой важности". Он писался от руки допущенным офицером-оператором высокой квалификации высокой должности с хорошим почерком при строгом учете всех чистовых и черновых листов.

5 ноября 1970 г. мы повезли свои труды в Генеральный штаб. Разложили на столах и развесили в зале заседания коллегии МО СССР, чтобы представители ГШ могли их предварительно изучить перед докладом их министру обороны.

План докладывал лично главком П.Ф. Батицкий. Министр обороны А.А. Гречко внимательно его выслушал, просмотрел схемы и удовлетворившись ответами на поставленные вопросы, подписал его. Для нас генералов и офицеров Главного штаба ПВО это был праздник!

Но праздновать долго не пришлось. Новый план требовал уточнения и разработки новых планов взаимодействия между объединениями ПВО с другими видами ВС, с войсками ПВО СВД. Это также была большая и ответственная работа, и ее мы выполнили в течение 2-3-х месяцев. Не был только утвержден план взаимодействия войск ПВО Румынии с войсками ПВО соседних стран Варшавского договора.

Утвердить эти документы обычным порядком не удавалось, даже вмешательство начальника штаба объединенного командования войск СВД генерала армии С.М. Штеменко закончилось неудачей. Румыны наотрез отказывались согласовывать и тем более подписывать этот документ, ссылаясь на то, что Народное собрание приняло закон, по которому ни один солдат, ни один танк, ни один самолет не могут пересечь государственную границу страны и тем более находиться на ее территории. Это же подтвердил и президент Румынии Н. Чаушеску министру обороны А.А. Гречко во время визита последнего в эту страну в апреле 1971 г.

И в это время, как будто специально, произошел случай, который ярко подтвердил позицию Румынии. Командующий войсками ПВО СВД проводил учение с обозначением противника реальными самолетами. В ходе учений болгарский летчик-перехватчик в погоне за целью, действуя на полную дальность, пересек румынскую границу (ранее это разрешалось) и вынужден был по запасу горючего сесть на один из аэродромов этой страны. Поднялся скандал.

МИД Румынии прислал Болгарии ноту протеста, требуя расследования этого случая и наказания виновных. Но с нашей стороны П.Ф. Батицкий к этому случаю отнесся спокойно и даже не нашел нужным вспомнить при проведении разбора учения.

К слову сказать, П.Ф. Батицкий уважительно относился к операторам. Он даже состоял на учете в партийной организации ОУ и, когда имелась возможность, присутствовал на собраниях. Сам лично приходил платить членские взносы в служебный кабинет секретаря.

При его поездках в войска его обычно сопровождал один из наших операторов. Подготовить такого оператора, снабдить его необходимыми и самыми свежими данными по проверяемому соединению и группировки противостоящего им противника - была моей первейшей задачей.

В ходе посещения войск и штабов, офицер-направленец записывал все замечания главкома и его указания. По возвращению из командировки, как правило, на следующий день, главком делал разбор перед операторами, где шел спокойный, обстоятельный, поучительный разговор.

П.Ф. Батицкий понимал, что некоторые недостатки и упущения относятся не только к руководству частей соединений и объединений ПВО, но и к работе командующих, начальников родов войск и служб главкомата и что последним не всегда хочется об этом докладывать.

В конце разбора Павел Федорович обычно говорил:

- Вот мы и посмотрели, как на местах в войсках выполняют мои приказы! А кто правдиво об этом должен мне доложить. Это только вы, мои глаза и уши, - после чего давал соответствующие указания.

Мне нравилось, что если главком принимал решения, то уже никто не смел его не выполнить. Это был закон. Как-то на одном из совещаний он произнес: "Кто бы, в каких чинах и должностях ни состоял, никому не позволительно подвергать ревизии мое решение".

Мы штабисты иногда этим пользовались при решении некоторых деликатных вопросов. Так как у нас были сосредоточены все данные по мероприятиям оперативной подготовки войск (учения, тренировки, проверки и т.д.), то ОУ планировало график отпусков. При этом, для поддержания постоянной боеготовности главком требовал, чтобы в отпусках находилось одновременно не более 10 процентов руководящего состава снизу доверху.

Конечно, мы запрашивали мнение самих руководителей, которые, естественно, хотели отдыхать только в июле, августе и сентябре. Так как эти два взаимоисключающих друг друга пожелания выполнить практически было невозможно, то мы составили графики, учитывающие занятость руководящего состава во время проведения различных мероприятий. Этот проект отпусков визировал В.Д. Созинов, а утверждал главком.

Помню, что только Андрей Егорович Боровых высказал неудовольствие, так как его отпуск попал на февраль. Однако, когда я ему ответил, что "лично главком определил Вам время отпуска", все мгновенно затихло. Главком утвердил. Закон!

Нравилась мне еще одна черта П.Ф. Батицкого. Он был строгий, не терпел лжи, не любил лентяев, пьяниц, и сам строго наказывал их, но никогда не отдавал своих подчиненных на "расправу" старшим начальникам.

И так пролетели три года моей работы в ОУ. Втянулся я в эту работу и больших упущений и грехов за собою не чувствовал, но и оператором с большой буквы я не стал. Валентин Дмитриевич Созинов сдержал свое обещание, и как только освободилась должность начальника штаба МО ПВО, предложил ее мне.

Опыт и знания, приобретенные в ОУ ГШ войск ПВО, постоянное общение с генералами и офицерами Главного штаба ПВО и Генерального штаба расширили мой кругозор и познания в военном деле. После двух военных академий, служба в ОУ была, как я считаю, третьей - практической академией и я благодарю судьбу за то, что мне пришлось пройти ее курс.