13 октября, 2012

Нужны средства ВКО на новых физических принципах

Военные конфликты сопровождали человечество на протяжении всей его истории. Среднее число их возникновения в единицу времени (в столетие, в год) неуклонно росло и продолжает расти. Масштабнее становились цели и охватываемые войной пространства. В вооруженную борьбу вовлекались целые народы и континенты, а число погибших среди военнослужащих и мирных граждан в одной современной войне стало сравнимо с численностью населения крупных государств земного шара.

Способность уничтожить потенциального противника быстрее и эффективнее, чем это может сделать он, стала искусством (термины «военное искусство», «оперативное искусство» являются энциклопедическими). А разработка новых, более совершенных средств уничтожения себе подобных превратилась в состязательный процесс между военно-промышленными комплексами передовых стран мира (полуспортивный термин «гонка вооружений» служит тому подтверждением).

Факторы, инициирующие развитие новых военных технологий, можно свести в две большие группы.

Первая группа – факторы взаимосвязи между средствами и способами ведения войны. Появление новых видов вооружения мотивирует поиск соответствующих способов их применения. И наоборот, необходимость воевать «по-другому» служит толчком для разработки более совершенных средств разведки, поражения, обеспечения.

Вторая группа – факторы обусловленности развития оборонительных и наступательных систем вооружения. Лучшие средства нападения, появившиеся у стороны «А», заставляют сторону «Б» совершенствовать средства обороны. В свою очередь появление эффективного «противооружия» у стороны «Б» активизирует усилия стороны «А» по развитию средств и способов наступательных действий.

Как и любой социальный процесс, подготовка к войне подчиняется диалектическим законам. Она имеет продолжительные этапы поступательного развития и кратковременные периоды резких, скачкообразных изменений.

В эволюционных периодах происходит медленное улучшение характеристик вооружения. Известные образцы дорабатываются, обретая дополнительные свойства. Появляются новые, более эффективные образцы, но в рамках прежних диапазонов физических принципов функционирования.

Революционный скачок в этом процессе возникает тогда, когда появляется не просто новое оружие, а оружие, решительно изменяющее расстановку сил противоборствующих сторон и обусловливающее пересмотр ключевых подходов в организации военных действий.

Подобное происходит нечасто. В истории нашей цивилизации можно вспомнить такие вехи, как изобретение огнестрельного оружия и создание его казнозарядных образцов, появление автоматического стрелкового оружия, разработка и массовое применение механизированных средств ведения вооруженной борьбы (танки, БМП, БТР, САУ и др.), применение авиации в военных целях, создание ядерного, термоядерного и других средств оружия массового поражения противника, использование космоса в интересах решения задач войны.

Революционный скачок в ведении военных действий возникает тогда, когда появляется не просто новое оружие, а оружие, решительно изменяющее расстановку сил противоборствующих сторон и обусловливающее пересмотр ключевых подходов в организации военных действий
Фото: US AIR FORCE

До тех пор пока основные задачи войны решались на земле, оружие нападения и оружие обороны не имело больших конструктивных различий. То есть особенности были, но непринципиальные. Нападавший воин мог иметь копье, меч, лук, пищаль, карабин, автомат и т. д. Но и обороняющийся боец вооружался теми же средствами. Они оба могли сражаться верхом или в пешем порядке. И тот, и другой имел средства защиты (кольчугу, щит, шлем, бронежилет и др.). При равном уровне боевой выучки их шансы на победу в противоборстве были примерно одинаковыми.

Массовая механизация армий в этом смысле мало что изменила. Танки наступающей стороны уничтожались танками обороняющейся стороны и наоборот. На тех и других устанавливались пушки, пулеметы, броня. ТТХ боевых машин, разумеется, были неодинаковыми, орудия отличались калибром, броня – толщиной. Но это не было принципиально. Ведь физические принципы оружия, применяемого в наступлении и в обороне, были одни и те же.

Появление средств войны, разработанных на новых физических принципах, имело колоссальный (не только тактический, но и психологический) эффект. Первые встречи войск с неприятелем, оснащенным огнестрельным оружием, отмечались паникой. Паника являлась фактором неизбежного поражения в бою. Примерно такой же была реакция войск на применение ранее неведомых железных машин, с грохотом ползущих по земле или проносящихся по воздуху. Но заметим – и первый орудийный выстрел, и первый выход танка, и первый пролет боевого аэроплана мог быть одинаково эффективен как в наступлении, так и в обороне.

Освоение новой – воздушной сферы вооруженной борьбы шло постепенно. От задач воздушной разведки – к бомбометаниям и уничтожению «себе подобных». От фанерных бипланов до современных сверхзвуковых реактивных машин, баллистических и крылатых ракет. Если в годы Первой мировой войны авиация решала отдельные тактические задачи (самой крупной организационной структурой был авиационный полк), то в годы Второй мировой на созданные воздушные армии возлагались уже задачи оперативного масштаба. Появились оперативные формы применения объединений ВВС. Позже с появлением средств массового поражения и их доставки силы и средства воздушно-космического нападения (СВКН) обрели возможность выполнения самостоятельных стратегических задач.

Постепенное развитие СВКН, повышение их роли и значимости в достижении целей войны обусловило такое же развитие и возрастание значимости сил и средств борьбы с ними. Воздушная (а в последующие десятилетия – противовоздушная) оборона войск и объектов оказалась исключительно оборонительным феноменом.

В начале ХХ столетия, когда авиация играла второстепенную роль в войне, войсковые умельцы, действуя методом аналогии и опираясь на опыт организации боя в наземной сфере, предприняли попытку приспособить для борьбы с самолетами противника уже имеющиеся на вооружении универсальные, наступательно-оборонительные средства. Обычные станковые пулеметы и даже артиллерийские орудия устанавливались на самодельные вращающиеся лафеты. Их прицелы не были адаптированы для ведения огня по быстро движущимся воздушным объектам. Точность стрельбы была низкая. Так возникло понимание того, что средства противовоздушной обороны должны быть узкоспециализированными и создаваться именно для решения оборонительных задач – борьбы с налетающими воздушными целями.

Новые самолет, крылатая ракета, беспилотный летательный аппарат как бы диктовали новые требования к средствам ПВО, становились своего рода «заказчиком» для того сектора ОПК, который отвечал за создание средств ПВО
Фото: US AIR FORCE

Безусловно, жизнь периодически заставляла применять средства ПВО не по прямому предназначению. В годы Великой Отечественной войны 85-мм полуавтоматические зенитные пушки вели огонь по танкам и бронетехнике противника. Во время афганских событий зенитные самоходные установки ЗСУ-23-4 «Шилка» обстреливали огневые точки душманов в горах. В зенитных ракетных комплексах, например С-75, был предусмотрен режим «Земля» (режим стрельбы по наземным целям). Но случаи применения средств ПВО не по прямому их предназначению были исключением из правил. Эти факты были такими же вынужденными и малоэффективными, как известные факты обстрела самолетов полевыми орудиями, ручными пулеметами, винтовками.

С появлением средств воздушного нападения и средств борьбы с ними сразу же обозначилась устойчивая тенденция технического отставания вторых от первых. Средства нападения неуклонно развивались и совершенствовались по целому ряду тактико-технических характеристик (скорость, дальность полета, минимальная высота, потолок, маневренность, возможность постановки помех радиоэлектронным средствам, радиолокационная и оптическая заметность и т. д.). Средства ПВО тоже развивались, но ориентируясь на изменения качеств СВН. Новые самолет, крылатая ракета, беспилотный летательный аппарат как бы диктовали новые требования к средствам ПВО, становились своего рода «заказчиком» для того сектора ОПК, который отвечал за создание средств ПВО. И пока конструкторские бюро разрабатывали, промышленность осваивала выпуск новой детали, узла, блока, кабины или даже нового образца оружия обороны, оружие нападения делало очередной шаг в своей эволюции. Вот где поистине верна философская мудрость – догоняя, невозможно догнать.

Оружие ПВО отставало не просто в мелких частностях своих ТТХ. Оно отставало в самом главном – в заложенных физических принципах. Так, самый первый самолет (не говоря уже о последующих поколениях СВН) был управляемым. Он менял высоту, скорость, курс, применял средства активной и пассивной защиты. А зенитный снаряд был неуправляемым. Траектория его полета подчинялась законам баллистики. Чтобы попасть в летящий объект, необходимо идеально выбрать точку прицеливания. Но даже грамотно решив расчетную задачу, невозможно было гарантировать встречу снаряда с целью, так как за время от момента выстрела до предполагаемого попадания характеристики полета СВН менялись. Летчик, управляя машиной, заставлял ее маневрировать, чего не мог сделать со своим снарядом наводчик зенитного орудия.

Примерно те же недостатки присущи авиационным средствам противовоздушной обороны – истребителям. Сам истребитель, безусловно, маневрировал и управлялся летчиком. Но его бортовые средства поражения были баллистическими. Управляемым был только процесс тарана, когда летчик решался на крайнюю меру и платил своей жизнью за один сбитый самолет противника.

Чем шире становился диапазон изменяемых параметров СВН, тем больший расход зенитных, авиационных боеприпасов требовался на поражение одного воздушного объекта. Ситуация стала просто критичной с появлением авиационных двигателей на реактивной тяге (еще один новый физический принцип, увеличивший технологическую дистанцию между оружием нападения и оружием обороны). В стратосфере на сверхзвуковой скорости поразить цель снарядом, выпущенным с земли, стало просто невозможно. Да и запаса неуправляемых авиационных средств поражения на борту истребителя уже не хватало для эффективного завершения воздушного боя.

Сегодня инициатива и конечный успех в большинстве воздушных и противовоздушных боев принадлежит нападающей стороне
Фото: US AIR FORCE

Но ситуация в противовоздушной обороне революционно изменилась во второй половине ХХ столетия. Став одновременно и управляемым, и реактивным, оружие ПВО догнало средства воздушного нападения по основным реализованным физическим принципам. А с учетом психологического фактора (в самолете находится живой человек, а зенитная управляемая ракета является исключительно железной конструкцией), силы ПВО получили даже определенные преимущества.

Такой революционный скачок в развитии средств противовоздушной обороны, обусловленный их переводом на новые физические принципы, дал неожиданные практические результаты. В течение восьми лет войны во Вьетнаме частями и подразделениями ЗРВ ВНА было сбито 1293 СВН, в том числе 54 стратегических бомбардировщика В-52, 1109 самолетов тактической (ТА) и палубной (ПА) авиации, 130 беспилотных летательных аппаратов (БЛА). Причем из общего числа удачных стрельб 41 процент воздушных целей сбит одной (первой) ракетой. Собственные потери подразделений ЗРВ обороняющейся стороны были в пять раз меньше. Истребительной авиацией в воздушных боях сбито 350 самолетов и БЛА. Собственные потери вьетнамских летчиков оказались в два раза меньше, чем потери агрессора. Это исключительный пример в истории, когда война была выиграна преимущественно оборонительным оружием и оборонительными действиями войск.

Говоря о передовых принципах, внедренных в средства ПВО, нельзя не cказать еще об одной прорывной технологии. Процесс уничтожения СВН, как известно, включает три необходимых этапа: обнаружение воздушной цели, пуск и наведение средства поражения на воздушную цель, подрыв боевой части в объеме пространства, где обеспечивается гарантированное поражение воздушной цели. В технические устройства, применяемые на всех названных этапах (система поиска и обнаружения цели, система наведения ЗУР, взрыватель боевой части), был заложен метод радиолокации.

Первопроходцами метода стали наши соотечественники: П. К. Ощепков, Н. Я. Чернецов, Ю. К. Коровин, П. А. Погорелко, Ю. Б. Кобзарев, В. В. Тихомиров, В. В. Цимбалин и др., которые еще до Великой Отечественной войны заложили теоретический базис в новую отрасль науки и создали первые образцы РЛС. С середины ХХ столетия уже цельную теорию радиолокации разработал профессор Я. Д. Ширман, его ученики и последователи (И. Н. Бусыгин, В. Б. Алмазов, В. Н. Манжос, С. И. Красногоров, Ю. И. Лосев, Д. И. Леховицкий и др.).

На базе их открытий были разработаны и внедрены в оружие ПВО различные методы обработки радиолокационных сигналов. Например, метод корреляционной автокомпенсации, позволивший на порядок увеличить помехозащищенность РЛС, реализован в стоящих на вооружении станциях СТ-67, «Небо», «Небо-У», «Небо-СВ», «Небо-СВУ», «Противник Г» и других РЛС (РЛК), а также в современных ЗРС.

Все это вместе взятое и составило научно-технологический прорыв, позволивший средствам ПВО выигрывать противоборство у средств воздушного нападения. Но самолеты становились все менее радиолокационно заметными, помехи – все более изощренными. Основная формула радиолокации – это энергетическая борьба. Для обнаружения современной цели необходимо увеличивать энергетику зондирующего сигнала (увеличивая мощность передающего устройства, концентрируя энергию в коротком импульсе, сужая луч передающей антенны и т. д.) либо снижать порог, на котором удается выделить полезный сигнал среди шумов и помех (увеличивая чувствительность приемного устройства, осуществляя череспериодное накопление полезного сигнала и т. д.). Сам принцип радиолокации (отражение мизерной части излученной передатчиком энергии от корпуса летательного объекта обратно в сторону приемника) ставил противника в выгодное положение. Ведь помеха, создаваемая им, проходила путь в два раза более короткий, а потому была мощнее. Разработать новый вид активной помехи было легче, чем разработать метод и устройство защиты от нее.

Так начался очередной, эволюционный период развития средств и способов вооруженного противоборства в воздушной (воздушно-космической) сфере. Оружие нападения поступательно развивалось и совершенствовалось. Вдогонку за ним эволюционировало «противооружие» – системы ПВО. Боевые действия в Египте (1956), в странах Ближнего Востока (1967), в зоне Суэцкого канала (1973), в Ливии (1986), Ираке (1991), Югославии (1998), Ираке (1999) показали, что силы воздушного нападения стран-агрессоров несли ощутимые потери. Но вьетнамского триумфа уже не было. Инициатива в большинстве воздушных и противовоздушных боев принадлежала нападающей стороне.

В последние десятилетия обозначились новые тактико-технические тенденции в вооруженной борьбе.

Во-первых, пилотируемые СВН постепенно уступают место средствам воздушного нападения, управляемым дистанционно (или управляемым по заблаговременно введенным программам). Характерный и наиболее многочисленный пример – крылатые ракеты (КР). Применение таких средств нивелирует психологический фактор воздействия на лицо, управляющее летательным аппаратом. По информации некоторых источников, число КР в вооруженных силах США к 2020 году может достичь 100 тысяч единиц.

Во-вторых, космическое и воздушное пространство сливается в единую воздушно-космическую сферу вооруженной борьбы. Космос осваивается в военных целях. А значит, и объем задач, возлагаемых на силы ПВО (теперь уже ВКО), расширяется. Увеличивается высотный диапазон объектов, подлежащих обнаружению, подавлению и уничтожению в войне. Ожидаемое появление гиперзвуковых воздушных целей (воздушно-космических самолетов) будет означать очередной научно-технический прорыв в развитии СВКН.

Старые системы ПВО эффективно бороться с такими целями неспособны. Догоняя лидера этой гонки (воздушно-космического противника), нам придется разрабатывать и внедрять в войска средства поражения, имеющие еще большие скорости полета. И этот новый виток эволюции снова не в пользу обороняющейся стороны. В конечном счете мы создадим оружие, каждый выстрел которого (вне зависимости от результата) будет стоить дороже, чем пораженный (или непораженный) воздушно-космический аппарат противника.

В-третьих, реакция развития средств ПВО на ноу-хау средств воздушного нападения становится все менее адекватной. Недавно новые и прорывные физические принципы ПВО становятся вчерашним днем. Конечно же, возможности реактивных технологий, радиолокации далеко не исчерпаны. В этих областях нас еще ждут замечательные открытия и будут созданы более совершенные образцы вооружения и военной техники (ВВТ). Но вряд ли это революционно изменит расстановку сил в воздушно-космической сфере вооруженной борьбы между теми, кто нападает, и теми, кто обороняется.

Так куда двигаться дальше, учитывая, что в такой наукоемкой, высокотехнологичной и недешевой области, как ВКО РФ, концептуальные ошибки просто недопустимы?

Долгосрочная стратегия развития ВКО, по мнению автора, должна базироваться на ряде обязательных для соблюдения базисных (принципиальных) положений.

Первое. Недопустимо развитие средств вооружения в отрыве от способов их применения. Положения тактики, оперативного искусства, стратегии ВКО должны быть определяющими для выбора направлений развития ВВТ. Не отрицая единства и взаимообусловленности военных и технических наук, все же причинными (первичными) следует считать результаты исследований проблемы «как воевать», а следственными (вторичными) – «чем воевать».

Второе. Оружие должно производиться в условиях конкуренции. А право принятия решения о выборе и последующих закупках ВВТ надо закрепить за теми, кто его применяет. Ненормальной является ситуация, когда ОПК создает то, что хочет и умеет, а войска получают оружие, которого не заказывали и которое не отвечает потребностям современной войны.

Третье. При разработке вооружения важно находить компромисс по ряду неизбежных противоречий.

Во-первых, противоречие между универсализацией и специализацией ВВТ ВКО. С одной стороны, желание придать каждому образцу вооружения способности уметь все и на все случаи жизни заманчиво тем, что войсковое формирование, оснащенное таким средством, будет способно в потенциале решить любую тактическую задачу в широком спектре условий обстановки, уничтожить СВКН противника любого типа. С другой – универсальный образец будет более дорогим, сложным в эксплуатации, трудно осваиваемым. Число таких единиц ВВТ в составе группировки Войск ПВО (ВКО) РФ будет ограничено, их мобильность – низкой, техническая надежность – недостаточной. Где бы ни было применено такое средство (в составе конкретной группировки Войск ВКО, на конкретном направлении, объекте), часть его функций окажется невостребованной. Зато выход из строя одной единицы такого вооружения (в результате диверсии, повреждения воздушным противником или возникновения обычной неисправности) приведет к появлению огромных брешей в системе обороны. Следует ли создавать одно универсальное средство ВКО или лучше иметь две специализированные боевые системы для уничтожения воздушных и космических средств нападения? Тот же вопрос – для уничтожения аэродинамических и баллистических целей? К ответам на них следует подойти взвешенно.

Во-вторых, противоречие между количеством и качеством вооружения ВКО. Возрастание потенциальной эффективности одного (каждого) экземпляра ВВТ создает соблазн сокращения их общего количества в группировке Войск ВКО. Но тем самым упрощается задача противнику: при прорыве системы ВКО (ПВО) число элементов системы, подлежащих уничтожению (подавлению) силами СВКН, будет меньшим. В идеале оружие должно быть хорошим и его должно быть достаточно.

Верхний предел ограничивается экономической целесообразностью (лишние средства обороны требуют финансовых расходов, но не обеспечивают существенного прироста эффективности боевых действий).

Нижний предел ограничивается уровнем ущерба объектам военно-экономического потенциала и населению, который готово позволить себе государство. Но существует минимальный порог возможностей (а значит, и состава войск, сил и средств), ниже которого теряется смысл иметь какую-либо систему ВКО (ПВО) вообще, поскольку возложенные на нее задачи не будут решены, хотя большие экономические затраты все-таки неизбежны.

Четвертое. Эволюционный процесс развития вооружения ВКО останавливать или замедлять нельзя. Имеющиеся ВВТ должны совершенствоваться. Из технических принципов, заложенных в их основу, должно выжиматься буквально все. Это позволит в перспективе создать еще не один современный и эффективный образец средств разведки, поражения СВКН, управления войсками и оружием. Подтверждений тому в нашей истории немало.

Например, в тяжелейшие для науки и ОПК 1990-е гг. усилиями белорусских ученых (А. Е. Охрименко, В. И. Курлович и др.) был создан образец радиолокатора «Поле». Заложенная в него идея использования для подсвета цели частоты телевизионных каналов сделала источником излучения любой телецентр. Сам же радар работает только на прием отраженных сигналов, за счет чего превратился из уязвимого элемента системы ПВО в невидимку. Второй пример – российско-белорусский проект принципиальной модернизации ЗРК С-125 («Печора-2»), в результате реализации которого не просто достигнута реанимация старого оружия на новой элементной базе, а получено эффективное средство борьбы с современными СВН.

Пятое. Революционный скачок в развитии средств ведения войны неизбежен. Поиск прорывных технологий в воздушно-космической сфере вооруженной борьбы – важнейшая область приложения усилий ученых, конструкторов и войсковых практиков. Необходимы совершенно иные решения, разработка оружия, основанного на новых физических принципах. Тот, кто найдет такие решения и реализует их первым, получит неоспоримые преимущества в соревновании средств обороны со средствами нападения.

Достаточно вспомнить, что более полувека все оружие воздушного нападения развивалось в одном глобальном направлении и с одной глобальной целью – снизить (или хотя бы нивелировать) возможности радиолокационных средств ПВО по его обнаружению, сопровождению, наведению и уничтожению. Если создать и поставить в войска средства ПВО (ВКО), построенные на ином (нерадиолокационном) методе, то все достижения противника в области силового энергетического противоборства окажутся бесполезными, а радиоэлектронная аппаратура, заполняющая борт его самолета (крылатой ракеты, БЛА, ГЗЛА), превратится в ненужный балласт.

Если создать систему управления (наведения) средствами ПВО на новых физических принципах, то существенно повысится живучесть (а в более широком смысле – устойчивость) системы ПВО в условиях активного противодействия противника.

Если создать средства поражения, скорость доставки которых к воздушно-космическому объекту будет многократно большей, чем скорость самого современного воздушно-космического аппарата (а такое возможно, если от метода поражения «железа» «железом» перейти к методу поражения «железа» «энергией»), то триллионные финансовые расходы наших оппонентов на создание дорогостоящих СВКН окажутся бессмысленными.

В одной из предвыборных статей В. В. Путин указывал: «Большое, если не решающее значение в определении характера вооруженной борьбы будут иметь военные возможности стран в космическом пространстве, в сфере информационного противоборства, в первую очередь в киберпространстве. А в более отдаленной перспективе – создание оружия на новых физических принципах...»

Разработка некоторых таких видов оружия давно идет.

Ускорительное (пучковое) оружие предполагает использование узконаправленных пучков частиц (заряженных или нейтральных), генерируемых соответствующим ускорителем. Поражение объектов будет достигаться радиационным (ионизирующим) и термомеханическим воздействием. Пучковое средство сможет разрушить корпус летательного аппарата, поразить аэродинамическую, баллистическую и космическую цель путем вывода из строя ее бортового электронного оборудования.

Радиочастотные (микроволновые, СВЧ) устройства позволят нарушить работу любых электронных систем, тем самым парализовать аэродромы, стартовые позиции ракет, центры и пункты управления, навигационные системы, вывести из строя системы управления войсками и оружием, а также блоки управления, установленные на управляемом оружии.

Разновидностью микроволновых устройств может стать климатическое оружие, учитывая воздействие СВЧ-излучений на ионосферу Земли. Создавая в атмосфере локальные плазменные образования, оно (пока теоретически) способно разрушить ракету, а значит, может использоваться как средство ПРО.

Поражающий эффект лазерного оружия определяется в основном термомеханическим и ударно-импульсным воздействием монохроматического луча на цель. Лазерное оружие позволит сжигать малоразмерные снаряды, бомбы и ракеты (не говоря уже о самолетах, вертолетах и других летательных аппаратах). Лазерная локация может быть применена в интересах решения задач ПРО, ПКО.

Кинетическое оружие – оружие, созданное на базе электродинамических ускорителей массы или электрических пушек. Его особенностью является достижение гиперзвуковых скоростей поражения, в том числе без применения специальной боевой части.

Идеи создания этих и других (в том числе основанных на пока неизвестных физических принципах) видов оружия ВКО сегодня выглядят фантастическими. Но примерно так же нереальными выглядели радиолокаторы и зенитные управляемые ракеты на фоне привычных ВНОС, ПУАЗО, зенитных прожекторов, аэростатов заграждений и зенитных орудий.

До тех пор пока человечество не накопило требуемых знаний, не подготовило нужных технологий, самые неожиданные научные открытия остаются экзотикой и не открывают тех возможностей, которые в них заложены. А вот с учреждениями, где зарождаются и накапливаются эти знания, в нашей стране постоянно возникают проблемы. В Советском Союзе создание и продвижение перспективных оборонных технологий обеспечивалось тесным взаимодействием военно-учебных, научно-исследовательских и производственных учреждений. Остановимся лишь на первых. До конца 1980-х гг. основными генераторами прорывных идей в области той же радиолокации были Минское ВИЗРУ и Харьковская военно-инженерная радиотехническая академия ПВО им. Маршала Советского Союза Л. А. Говорова. С распадом СССР Россия лишилась этих вузов.

Тогда военное руководство приняло вынужденное, но верное решение – организовать подготовку инженерных кадров для Войск ПВО и проведение научных исследований соответствующей направленности в Военной академии ПВО (ныне ВКО) им. Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Но потребовалось 15 лет на то, чтобы наладить эти процессы и вывести их на современный уровень. Несмотря на катастрофическую потерю кадров и учебно-лабораторной базы, была организована подготовка слушателей инженерного профиля. Создан факультет курсантов. На открывшейся кафедре радиотехники продолжились поиски новых технических идей в области вооружений ПВО. Технический совет приступил к рассмотрению диссертаций на соискание ученых степеней кандидатов технических наук. Но сколько потеряно времени и каково было отставание от тех стран, где эти процессы не прерывались.

И вот в 2012 г. с принятием нового решения о превращении ВА ВКО в филиал Военной академии им. А. Ф. Можайского в Твери ликвидируются и специальность, и факультет, и кафедра (а впоследствии, вероятно, диссертационный совет). Их перевод в другие вузы означает (аналогия здесь применима на сто процентов), что мы обрекаем нашу техническую науку ВКО (по крайней мере ее вузовскую составляющую) на новый 15-летний период отставания и застоя. Непонятно, какова государственная целесообразность таких переколебаний.

Технический прорыв в области оружия обороны неизбежен. Он обусловлен состязательным характером развития средств вооруженной борьбы. Рано или поздно дело дойдет до создания боевых систем, функционирующих на новых физических принципах. На смену исчерпавшему себя этапу поступательного, эволюционного развития средств нападения и обороны непременно придет революционный скачок. Вопрос лишь в том, когда эти новые решения будут найдены и кто в этой гонке технологий окажется лидером. Хотелось бы не упустить свой исторический шанс.