23 декабря, 2012

С ПЕРВЫХ ДНЕЙ

Виктор НИКУЛИН

Виктор Григорьевич Никулин (1930–2004 гг.). В Советской Армии с 1950 г. Окончил Житомирское зенитно-артиллерийскоеучилище ПВО (1956 г.), ВПШ при ЦК КПСС (1966 г.). Служил срочную службу, командовал взводом, был секретарем комитета ВЛКСМ, заместителем командира батареи и дивизиона по политической части, старшим инструктором и начальником отдела кадров политотдела 10-й ОА ПВО, заместителем начальника отдела кадров политуправления Московского округа ПВО. Награжден двумя орденами и многими медалями. Полковник.

В Архангельск я прибыл теплым октябрьским утром 1957 года. Зашел в комендатуру, узнал, как найти войсковую часть 41137, указанную в предписании. Добрался быстро. Представился подполковнику, который дежурил по управлению. Он сказал, что начальник политотдела полковник С.К. Топорков будет через три дня. Затем позвонил в гостиницу КЭЧ, назвал мою фамилию и попросил определить дней на десять. А мне посоветовал познакомиться с городом, что я и сделал с большим удовольствием. В магазинах, промышленных и продовольственных, было изобилие. Зашел в рыбный отдел и увидел семгу разных посолов. Самая дешевая – Печорского приготовления. Особо удивил магазин на Поморской, сколько разных товаров! Меня заинтересовали сапоги. Примерил, выслушал советы посетителей. Решил, как только получу разрешение на выезд, обязательно куплю теплые сапоги.

Между отделами был небольшой холл. За столом сидел приятный, улыбающийся белобородый человек в синем костюме. Курил папироску «Север» и ласково говорил посетителям, которые к нему обращались: «Где вы работаете? Как живете? В каких краях побывали?» Так внимательно и сердечно слушал он рассказы, что многие забывали, зачем пришли, а он рассказывал и смешные истории, и печальные. Я невольно остановился. Он повернулся и сказал: «Ну что молодой человек, скажете. Приехали по желанию, по зову души или по приказу?»

Я ответил, что по желанию и по приказу, так как военный. «Это хорошо, что будете служить на Севере. Из Архангельска выходили все экспедиции к полюсу. В этом магазине для экспедиций приобретали необходимые товары, принадлежности... Доброй службы вам! – и добавил: «Сапоги обязательно купите».

Я поблагодарил. И спросил одного из посетителей: «Кто это?»

«Это наш историк, литератор Борис Викторович Шергин».

Так состоялась моя первая встреча с ним. Вторая в августе 1958 года на острове Мудьюг при открытии монумента жертвам интервенции 1918–1920 годов. Третья в июле 1972 года в Москве на Рождественском бульваре, где жил Шергин – архангельский помор, корабел, певец и художник.

Зайдя к дежурной в гостинице КЭЧ, я представился, но она показала на табличку «Мест нет» и сквозь зубы сказала: «Ясно?». Я осмотрелся и понял, что все стоявшие рядом, некоторые были с детьми, тоже ждут мест. Кто-то из присутствующих оповестил: «Открылся буфет». В буфете очередь шла быстро, так как все брали сардельки, хлеб и чай. За это время дежурная провела большую работу: очередников с детьми она устроила в общежитие Морского пароходства, семейные пары направила в Интурист, несколько человек разместила в гостинице, оставшимся отвечала «Ждите».

Сижу в буфете. Заходит высокий стройный капитан в авиационных погонах. Дежурная подошла к нему, что-то сказала, он ответил: «Хорошо». Так я получил койку в номере, в котором жил Анатолий Дмитриевич Костин. Узнав, что я еду на должность заместителя командира ОРЛР по политчасти, он сказал, что транспорт ушел. Надо лететь самолетом...

Через пять дней меня принял начальник политотдела Беломорского корпуса ПВО полковник Топорков. Беседа была обстоятельной и длительной, а в завершение полковник распорядился, чтобы мне выписали документы и авиарейсом отправили к новому месту службы.

Но улететь на следующий день не пришлось, погода резко изменилась. Мороз, снег, буран. Каждый день я приходил в штаб корпуса. Мне давали разные задания. Прошел октябрь. В ноябре продолжались бураны. Где-то после 15-го числа в политотдел приехал капитан Артемьев, участник Великой Отечественной войны, в возрасте, но выслуга лет – маленькая. Ему нужна была должность в Заполярье... Поэтому мне предложили должность замполита батареи в Северодвинске, куда я и прибыл уже в тот же вечер. На ночлег меня разместили в каптерке, так как комната «для гостей» была на ремонте, а утром командир полка представил меня личному составу.

Так началась моя служба в 807-м зенитно-артиллерийском полку. Комплекс я знал хорошо, на Урале наш полк получил эту технику первым в войсках ПВО. Несколько раз батарея выезжала на полигон для выполнения боевых стрельб и я выполнял обязанности от орудийного номера до командира взвода.

Командир батареи капитан А.Л. Абарборчук был на учебе. Очень подготовленный зенитчик, участник Великой Отечественной войны, неоднократный победитель в соревнованиях по артиллерийской подготовке среди командиров зенитно-артиллерийских частей Беломорского корпуса ПВО и Архангельского военного округа.

Через три дня комиссия полка приняла от меня зачеты и разрешила управлять батареей в период оперативного дежурства.

В целом 2-я батарея была на хорошем счету. Несколько лет она была отличной, но сдала свои позиции. Я понял, что предстоит провести большую работу, чтобы мобилизовать людей на успешное выполнение предстоящих боевых стрельб и старался сделать все возможное, чтобы партийный и комсомольский актив, весь личный состав проникся чувством ответственности за выполнение этой главной задачи. Постоянные тренажи, тренировки дали свои результаты. Комиссия из корпуса во главе с полковником М.Я. Аптером допустила батарею к стрельбам.

По тревоге мы прибыли на полигон. Заняли позицию, разместились в палатках. Начались регулярные тренировки по слаженности расчетов.

Через две недели ночная стрельба. Общая оценка батареи – 5. Это была последняя стрельба из этого комплекса в нашем полку, так как в феврале–марте 1958 года поступила команда подготовить орудия к длительному хранению. В апреле – мае на базе 2-й батареи построили укрытие для орудий и собрали технику со всех батарей.

Прошло собрание офицерского состава полка, где полковник Аптер сообщил, что полк получает новую технику. Предстоит переучивание всего личного состава, строительство позиций и жилых городков.

Все шло по графику. Во второй половине июня офицеров батареи направили в отпуск, оформили отпускное предписание и мне. В установленное время прибыл получить документы, но помощник начальника штаба сказал: «Зайдите к командиру полка!». Захожу в кабинет, представляюсь. Он с кем-то разговаривал по телефону и знаком руки пригласил сесть. Закончив разговор, внимательно посмотрел на меня и спросил: «Как настроение у отпускника? Где будешь отдыхать?» Я коротко рассказал о плане отпуска. Еду в Казахстан, город Павлодар, это моя малая Родина. «А что если на неделю позже выехать в отпуск? – предложил командир. Надо проверить, как идут дела у одной нашей команды, которая выборочно валит лес для оборудования позиции. В группе 35 человек с офицером. Рядом войсковая часть строителей, кому и предназначен груз, который вы будете сопровождать. Вам надо сегодня быть в Архангельске и с такого-то причала убыть спецрейсом в командировку. Даю вам свои полномочия. Главное, чтобы люди были на месте и выполняли работу в установленные сроки. Через неделю будет транспорт, который привезет для строителей разные материалы, а вам продукты для команды. Этим же транспортом вы возвращаетесь, докладываете и уезжаете в отпуск».

В назначенное время был я на транспорте, который состоял из морского буксира и баржи, а следующим утром мы были на месте. На берегу я увидел группу солдат – команду части. В строю было 32 человека. Старший сержант объяснил, что лейтенант уехал на выходные дни с рыбаками и разрешил личному составу убыть сегодня в увольнение. В понедельник будет новый транспорт и личный состав вернется на работу. «Сегодня суббота, – добавил он. – А мы две недели работали без выходных»... Внешний вид личного состава был хорошим. Все подстриглись, побрились, в новом обмундировании. Каждый привел себя в порядок.

Надо было принимать решение, и я объявил, что я новый командир группы, что отдыхать и работать будем по распорядку дня. Никаких выездов. А этот транспорт надо разгрузить.

Сержант пояснил, что этот груз для строителей, что их более сотни и пусть сами выполняют свою работу. Старший у строителей капитан А.А. Смирнов. Я распорядился, чтобы послали к капитану с докладом, что транспорт ждет разгрузки, а мы будем выполнять свои работы. Я почувствовал, что личный состав одобряет это решение... Вскоре прибыли строители и стали разгружать материалы, а мы направились к своему месту расположения.

Я увидел восемь палаток. Первая палатка – каптерка, вторая моя, остальные шесть для личного состава... С двумя сержантами я прошел по позиции. Они объяснили, что пилят только деревья, отмеченные краской. Было много колышков, и я поинтересовался, что здесь будет. Сержанты переглянулись и уже приглушенно ответили, что это позиция для ракет. Вот центр позиции, это центры установок, это дороги для транспорта с ракетами. Они убирают деревья, которые мешают проезду и стрельбе по воздушным целям. На одном из колышков было написано «ЦУ» – центр управления.

Вернувшись в лагерь, я собрал актив: «Вопрос один – как лучше организовать отдых личного состава? В каптерке есть библиотечка, очень интересная, но за все время ни одной книги никто не взял. Видимо, надо выделить одну палатку под Ленинскую комнату, где можно было бы почитать и написать письма, кстати, – добавил я – пусть пишут письма, и с транспортом передадим их до первого почтового отделения»... Это предложение понравилось. Сам я решил написать командиру, сообщить, что прибыл к месту работы. Когда я поинтересовался, есть ли любители шахмат, шашек, домино, мне ответили, что таких много, но комплекты игр взять забыли. Зато есть 5–6 человек, которые играли когда-то в городки. «Значит, выход есть, – сказал я – пусть городошники делают кон для игры». Вспомнили размеры бит, городков и определили место. «Поле для шахмат сделаем рядом, – решил я – светлый песок – для белых клеток, чернозем – для черных. Пилим плоские круглые чурочки. С одной стороны – это шашки, на другой стороне пишем названия фигур шахмат».

К обеду все это было сделано и первыми стали играть городошники, успевшие сделать две площадки. Освободили палатку, поставили столы и стулья, перенесли книги, назначили ответственного. Завели учет пожеланий на книги, чтобы заявку передать в часть.

Потом я пришел в каптерку. Спрашиваю, как с обедом. Сержант грустно отвечает: «Мы пьем чай с разными травами, которые растут на острове и полезны для организма». «А что на ужин?» Отвечает: «Опять чай». Понял, что молодые люди не рассчитали свои продукты и съели их на неделю раньше.

Беру свой чемодан, выкладываю супы и велю срочно сделать обед для всех, а вечером кашу. Взял старшего сержанта и пошел к строителям. Проходили мимо небольшого озера. Я заметил, что в нем много мелкой рыбы, особенно мальков, значит, есть и крупнее. Я сказал об этом сержанту, но он ушел от разговора, только предупредил, что с капитаном А.А. Смирновым лучше не заводить разговор о продуктах. А вот с пекарней установить контакт можно. Идем дальше вдоль озера. Встречаем капитана Смирнова и солдата, которые шли к транспорту. Спросил, есть ли рыба в озере? «Должна быть, – не уверено ответил он, – а в море много камбалы, трески, а раньше была и семга».

Мы зашли в пекарню, где я увидел чернявого, живого паренька и спросил его, откуда он родом. «Родился в Чимкенте, призвался из Джамбула». «Так мы ж земляки, – говорю, – я из Павлодара!» Я сказал, что был несколько раз в Алма-Ате на соревнованиях, вспомнил финальный бой боксеров в тяжелом весе, алмаатинца и джамбульца. Весь стадион болел за алмаатинца, но джамбулец выиграл бой... Поговорили еще, а потом я высказал свою просьбу. «Земляк земляку должен помогать, – ответил пекарь. – Хлеба могу дать сколько надо, муки дам, научу лапшу делать. Пусть сержант с ребятами сегодня зайдет!»

Так появились у нас продукты для личного состава.

Вернувшись в палатку, я написал письмо командиру части, где изложил все, что необходимо для нормальной жизни личного состава: продовольствие, радиосвязь, кинопередвижка, радиоузел, пилы «Дружба», медицинское обслуживание. Собрал письма у личного состава и отнес капитану спецрейса с просьбой сдать все это на первой же почте в Архангельске.

Затем я собрал сержантов и сказал: «Надо найти материалы, чтобы сделать плот размером 2,5 на 5 метров, найти трос или крепкую веревку длинной метров 20–30, груз для якоря». Недалеко от палаток на берегу моря обнаружили сваю, видимо, остаток причала. Принесли длинное бревно, которое глубоко вкопали рядом со старой сваей. Я нашел все свои рыбацкие снасти, из которых сделал переметы на 10–12 крючков, Через 1,5–2 часа все было готово, чтобы выйти в море и поставить самодельные переметы. Насадкой была рыбешка из озера. Я подготовил переметы на берегу, разложил в порядке очередности спуска на плот и с помощью длинного шеста стал отходить в море. Пять человек держали трос и были готовы в любую минуту вытащить плот на берег. Как только шест перестал доставать до дна, я быстро сбросил груз и поплавки одного перемета, затем второго и дал команду тянуть плот. Довольно быстро я уже был на берегу. Сержант вызвался снимать снасти, но я ответил, что в море буду выходить только я, а их задача обеспечить мою безопасность. Я попросил найти пару старых камер от машин, надуть их и прикрепить с двух сторон под плотом, чтобы он был на плаву и его не заливало водой. Погода была тихая, море спокойное. Все ждали результатов нашей затеи. И вот я снова на плоту. Подошел к поплавкам, аккуратно их соединил и стал вытаскивать грузила, собирая рыбу в ведро. Когда плот вытащили на берег, и ребята заглянули в ведро, которое было почти полным разной рыбы, закричали: «Ура!».

Так прошел первый день моего пребывания в «команде спецзадания». На следующий день провели «воскресник» и привели позицию и наш городок в порядок. Я трижды ставил переметы. Улов был большой. Отнесли рыбу пекарю. Он ее поджарил по порциям – всем хватило, было вкусно. А главное установились контакты с пекарем, который каждое утро выпекал нам свежий хлеб, а мы в порядке благодарности всегда помогали ему.

Новая трудовая неделя началась хорошей погодой, но через несколько дней появились тучи, пошел дождь, начался сильный ветер, большая волна в море. Но были моменты, когда можно было поставить переметы. Их немного усовершенствовали, к поплавкам привязали длинные бечевки, с помощью которых вытаскивали снасти обратно, уже находясь на берегу. Уловы были хорошими, запасы рыбы и других продуктов у нас были, так что организовали трехразовое питание личного состава. Работы шли по графику. За этим строго следили сами сержанты.

Прошел июнь, а погоды нет. Каждый день ребята поднимались на маяк и всматривались вдаль, нет ли очередного транспорта. Ждали в основном почту, письма, газеты. Те, что я привез, зачитали до дыр, но не выбрасывали. Они лежали в палатке вместе с книгами.

Где-то 7–8 июля 1958 года, после обеда забегает в палатку сержант и сообщает, что летит вертолет. Я приказал ему проверить наличие личного состава, порядок в палатках и внешний вид, а сам побежал на позицию. Вижу, идет группа генералов и офицеров. Сопровождал их капитан Смирнов. Я узнал командующего войсками Северного Военного округа генерал-полковника А.Т. Стученко, полковников С.К. Топоркова, Н.И. Виблого, В.А. Полякова, А.А. Лисового. Я подошел к командующему, доложил. «Хорошо», – сказал он и обратился к Виблому: «Ну, полковник, докладывайте, куда вы нас привезли?» Тот что-то ответил, растерялся и замолчал. Командующий сказал: «Виблый, ты не будешь служить в Северной армии ПВО, ищи себе должность!». И посмотрел на Топоркова и генерал-лейтенанта авиации. Те оба в знак согласия кивнули головами. «А что скажет инженер?» На этот вопрос командующего Поляков односложно ответил, что это новая позиция для техники. «Так кто же может мне доложить более подробно?» Лисовой дает знак мне. Я подошел ближе и стал обстоятельно пояснять, что это позиция для новой ракетной техники...

Потом ко мне подошел полковник Топорков и сказал: «Веди к людям». На берегу он обратил внимание на плот, который был спущен на воду. Остановился, посмотрел на меня и спросил, как рыбалка? Я думал, он любитель рыбной ловли и стал рассказывать процесс. Он прервал меня: «Как вы не понимаете, что можете потерять личный состав? На этой неделе у нас пять человек утонуло!» Я ответил, что в море выходил только я, личный состав был на берегу и обеспечивал мне безопасность...

В это время генерал-лейтенант авиации приказал построить личный состав. Я дал команду и пошел к строю. Проходя мимо городошной площадки, генерал взял биту и велел сержанту поставить фигуру. Тот поставил «письмо». Генерал взмахнул рукой и одной битой выбил фигуру. Снял фуражку и платком протер лоб. Личный состав в восторге зааплодировал. Генерал подошел к строю. Я доложил. Он осмотрел солдат – их внешний вид ему понравился. «Я – генерал-лейтенант авиации Николай Трофимович Петрухин, – представился он. – Назначен командующим Северной армии ПВО. Беломорского и Северного корпусов теперь нет, они вошли в состав армии. Вы, первые получаете грозную технику – зенитный ракетный комплекс С-75. Дорожите этим!».

Затем командующий рассказал о себе: «Я участвовал добровольцем в небе Испании, был на войне с Финляндией, прошел всю Великую Отечественную». Мы с восхищением смотрели на этого стройного, моложавого генерала с планками орденов Ленина, четырех – Красного Знамени, Красной Звезды, Нахимова и других. «Я прибыл с должности заместителя командующего Дальневосточной армии ПВО, – продолжил он, – раньше был начальником противовоздушной обороны Северного флота. Северный корпус ПВО я знаю хорошо. Будем служить! Всего вам доброго! Вы – первопроходцы. Гордитесь!».

В это время подошел полковник Топорков и напомнил, что пора к вертолету. Меня отозвал командир полка полковник Лисовой и сказал, что письмо получил, что идет большой транспорт с техникой. Личного состава там более 350 человек, старшим будет подполковник Егоров, а я остаюсь заместителем по политчасти. «Держись до августа!»

Через два дня на остров высадился большой десант личного состава с различной техникой. К 1 августа укрытия были сделаны, дороги выложены плитами. Стали все покрывать дерном и на ночь поливать водой. Представители тыла с благодарностью отдали долг пекарю.

В начале августа прибыл вертолет с группой офицеров из управления армии. Возглавлял ее полковник М.Я. Аптер. Он сообщил, что получил указание на пару дней взять меня в Архангельск. Закончив работу, они собрались улетать. Я тоже пошел на посадку. В это время прибежал радист и передал распоряжение – взять на борт вертолета подполковника Смирнова, начальника штаба полка. «Тогда я вынужден двух человек высадить из вертолета», – решил Аптер. Вышел я и еще кто-то из его специалистов. Вертолет взлетел. Мы с Егоровым помахали им вслед и пошли к себе. Слышим, что звук вертолета изменился. Смотрим, а он завис на месте и резко стал падать. Упал удачно – на колеса, покатился вперед, но наскочил на пень и перевернулся. Лопасти разлетелись стрелами на большое расстояние. Мы залегли и двинулись к вертолету ползком. Двигатель перестал работать. Подошли к вертолету. Стали шуметь и стучать. Услышали голоса. Через люк летной кабины пассажиры стали вылезать из вертолета. Все бледные, испуганные, у некоторых ушибы на лице, кровь. Прибежал врач и стал оказывать им помощь, проверять у каждого руки, ноги. Немного посидели и стали приходить в себя. Я подошел к полковнику Аптеру и пригласил на обед. Он зло посмотрел на меня и сказал: «Люди чуть не погибли, а у него на уме один обед». Кто-то рассмеялся. Все зашумели. Я понял – все пришли в себя. Двинулись всей группой, вспоминая, как падали. Все обошлось. Летчики отказались от обеда. Доложили руководству и стали ждать решения.

Нам приказали сделать большие сани, чтобы можно было погрузить вертолет и переправить к причалу, что мы быстро и сделали. Пришел катер командующего, привез авиационных специалистов, которые вскоре делали заключение, что авария произошла из-за отказа хвостового винта...

В конце первой декады августа вновь пришел катер командующего армией. Возглавлял группу заместитель начальника боевой подготовки. Он нашел меня и сообщил: «Приказано забрать тебя в Архангельск».

Я подошел к подполковнику Егорову, который сказал, что уже все знает. Поздравил меня с назначением старшим инструктором в комсомольское отделение политотдела армии. Построили личный состав. Егоров объявил приказ о моем назначении на новую должность. Высказал пожелания. Я поблагодарил личный состав за совместную службу, попросил построить отдельно ту группу, с которой мы начинали строить первую позицию и каждому лично пожелал удачи... Все они получили поощрения.

После обеда мы ушли в Архангельск. Причалили у пограничников. Автобусом приехали в штаб. Меня провели к полковнику М.В. Колчину, который сказал: «14 августа 1958 года на острове Мудьюг состоится открытие монумента жертвам интервенции 1918–1920 годов. Армия принимает активное участие. Вот план того, что мы делаем. В частях все знают. Надо согласовать с горкомом комсомола, когда и где мы должны быть. Ты старший и представляешь армию. Выступают два человека – летчик и оператор РТВ. В плане все указано». С этого и началась моя работа «на комсомоле». Уже утром я все согласовал в горкоме ВЛКСМ. Приняли меня доброжелательно. Представили первому секретарю обкома Анатолию Ивановичу Лапину. Его напутствие: «Передай командующему, что все будет нормально. Будем дружно работать».

В штабе я выяснил, что командующий и член Военного Совета на месте. Я представился полковнику Топоркову и доложил о встречах в горкоме и обкоме. Показал ему план нашей работы. Он позвонил командующему, попросил его принять меня с докладом по плану открытия монумента. Генерал Петрухин внимательно выслушал мой доклад, спросил, какие есть вопросы, затруднения. «Нам необходимо устанавливать контакты со всеми организациями местной власти, чаще там бывать и ставить интересные вопросы о совместной работе, – пожелал он. – Бывать в школах, на предприятиях, чтобы знали, что в Архангельске появилось крупное объединение ПВО страны. Мы готовы со всеми сотрудничать и помогать друг другу».

Мероприятие на острове Мудьюг прошло успешно и командование армии получило благодарственное письмо от горкома и обкома ВЛКСМ. Кстати, комплектование вакантных должностей армии шло очень быстро. Вот первый состав ее политотдела: член Военного Совета – начальник политотдела полковник С.К. Топорков, первый заместитель начальника полковник В.М. Легчилин, заместитель начальника полковник М.В. Колчин, начальник отдела пропаганды и агитации – заместитель начальника политотдела подполковник А.П. Куценко, лекторы подполковники В.Ю. Шорохов и М.М. Соловьев, начальник отделения оргпартработы подполковник В.А. Винокуров, инспекторы подполковник П.П. Недбайло и подполковник В.И. Лунев, помощник начальника по комсомольской работе капитан Ю.П. Петров, старший инструктор партучета майор Е.А. Смирнов, начальник отделения кадров подполковник В.И. Калининский, старший инструктор отделения кадров подполковник И.Е. Харченко, секретарь парткома управления подполковник А.П. Дьяченко, секретарь парткомиссии при политотделе армии подполковник В.И. Кочин, секретарь Военного Совета подполковник Л.А. Гомзяков, ответственный редактор газеты «Часовой Севера» подполковник Н.А.Нехорошев.

Все назначенные в политотдел армии, за исключение Петрова и меня, были участниками Великой Отечественной войны. Они были высокими специалистами своего дела, имели богатый опыт партийной работы. Офицеры управления армии очень много работали в частях и соединениях, минимум по 12–15 дней в месяц и более. Да и все руководство армией, особенно командующий, его заместители, член военного Совета, начальник штаба полковник Н.Д. Скорняков почти все время находились в войсках. Ведь армия принимала новые соединения и части, надо было быстро с ними определяться, ставить на боевое дежурство. Но нервозности не было, шло плановое поступление новой техники, ее освоение и постановка частей на боевое дежурство.

В конце сентября командующий выступил перед офицерами управления и сказал, что мероприятия по подготовке частей и соединений армии прошли без срыва: «Опытные мероприятия показали, что армия способна выполнить любую задачу и с 1-го октября 1958 года заступает на боевое дежурство. Это день рождения Армии ПВО Севера. Но работы еще много. Напряжение будет большое. Ведь мы идем вперед!»

...В период моей службы с 1958 по 1972 год армией командовали генерал-лейтенант авиации Н.Т. Петрухин, генерал-полковник Ф.А. Олифиров, генерал-лейтенант артиллерии Ф.М. Бондаренко, генерал-полковник Н.Д. Гулаев. Начальниками штаба были – генерал-майор авиации Н.Д. Скорняков, генерал-майор артиллерии М.Ф. Куцевалов, генерал-майор авиации А.Г. Марусин, генерал-майор артиллерии Ю.А. Дембицкий. Членами Военного Совета – генерал-майор авиации С.К. Топорков, генерал-майор артиллерии Г.И. Волошко, генерал-майор В.Н. Кобизев.

Это были люди, обладавшие аналитическим умом, целеустремленностью, инициативностью, работоспособностью, стойкостью и твердой волей в достижении поставленной цели. Они дополняли друг друга и принимали необходимые решения в интересах основной задачи – боевой готовности. Все они были отзывчивы к нуждам личного состава. Каждый из них заслуживает не только отдельного очерка, а целой книги воспоминаний о совместной работе...

Север суров. Но он не беден и не скуп. Тех, кто припал к нему, держит крепко. Северу не изменяют. Северяне однолюбы. В моей душе живут два Архангельска и на равных правах. Мне дорог и мил новый Архангельск, каменный с аэродромом и вокзалом. Но мне дорог и мил и старый, деревянный Архангельск. Он научил нас не страшиться ни бурь, ни ветров, ни дальних дорог, ни усталости. Он научил нас любить людей.