31 декабря, 2012

ДИВИЗИОН, ПОЛК, БРИГАДА, ДИВИЗИЯ

Георгий НОСКОВ

Георгий Иванович Носков родился в 1936 г. Закончил Одесское артиллерийское училище им. Фрунзе (1956 г.), Минское ВИЗРУ(1962 г.), ВКА им. Жукова (1977 г.). Командовал взводом, батареей, дивизионом, 515-м зенитным ракетным полком, 146-й зенитной ракетной бригадой, 23-й дивизией ПВО, Пушкинским училищем радиоэлектроники. Участник боевых действий в Египте 1970–1971 гг. Кандидат военных наук, доцент. Имеет ряд научных работ. Награжден тремя орденами и многими медалями СССР и Египта. Генерал-майор.

В начале 1960-х годов, после окончания МВИРТУ, где на кафедре тактики только и велись разговоры о теоретической возможности стрельб ракетой по ракете, я прибыл в 10-ю отдельную армию ПВО, туда, где все это уже осуществлялось практически. Сначала нас, выпускников-инженеров, принял для личного знакомства главный инженер ЗРВ армии полковник М.Я. Аптер. Замечу, кстати, что знакомство наше с ним оказалось очень продолжительным – нам пришлось встречаться на полигонах Ашулук, Кап-Яр и Балхаш, мы продолжили свои контакты уже после увольнения в запас, в Ленинграде; мне же пришлось проводить Моисея Яковлевича и в последний путь... Светлая, полезная для государства голова была у этого замечательного человека!

Беседовал тогда с нами и начальник ЗРВ генерал-майор Симонов, а затем, по прибытии в Североморск, нас, капитанов-инженеров Топилина, Вернигору, Григорьева, меня и других, принял командир корпуса Виктор Иванович Парамонов, рассказавший нам, что это такое – служба в Заполярье. Так я оказался в 39-й зенитной ракетной бригаде, в дивизионе, которым командовал подполковник Владимир Иванович Лядин – прекрасный офицер, добрый и хороший человек, чувство благодарности к которому я испытываю до сих пор.

Болезненным, но необходимым было проведенное в то время соединение в одну бригаду двух соседних полков – С-75 полковника И.К. Белова и С-125 полковника П.В. Егорова. Хотя обе эти части прикрывали одни и те же объекты, офицеры жили в одних и тех же военных городках, но даже заборы соседних дивизионов обязательно красились в разные цвета! Вскоре бригаду принял Геннадий Федорович Рылеев – и мы, теперь уже командиры дивизионов, с удовлетворением восприняли все его основные требования. Прежде всего, это были плановость и последовательность тренировок по слаживанию КП зрдн с КП бригады. Комбриг требовал «прозрачности» в разборах результатов слаживания расчетов, особенно по реально обозначенной авиации. Рылеев регулярно приезжал в дивизионы, беседовал с людьми и они доверительно, без приукрашивания, излагали ему реальную обстановку. Отмечу, кстати, что Геннадий Федорович умел слушать командира дивизиона. Люди, послужившие в войсках, понимают, какое это важное качество. Он твердо и последовательно проводил свою командирскую политику, прямо и честно смотрел людям в глаза, и мы отвечали ему тем же, честно и добросовестно исполняя свой долг.

Хорошими помощниками комбригу были его заместитель А.С. Кутырин, начальник политического отдела полковник Морозов, умевший воодушевить людей, поддержать их добрым словом, помочь военнослужащим и членам их семей разобраться даже с самыми сложными житейскими проблемами... Примером четкости в работе и строевой подтянутости был начальник штаба бригады полковник И.И. Цодыковский. Он лично проводил многие занятия в системе командирской подготовки командиров и начальников штабов подразделений. До сих пор помню занятие по физической подготовке, когда мы не очень умело ворочали на брусьях и перекладине свое тело и были очень довольны полученным «тройкам»... Но вот к перекладине подошел полковник Цодыковский, легко, как юноша, продемонстрировал сложные махи и перевороты, закончил выполнение упражнения «склепкой», зафиксировал соскок и, повернувшись почему-то именно ко мне, сказал: «Вот так надо, товарищ капитан!»

...Особое место в моем командирском становлении занимает двухгодичный период службы в составе оперативной группы в ОАР. Обстановка на Суэцком канале и состояние ПВО основных объектов Египта требовали от руководства опергруппы решительных действий. Выходцы из нашей 10-й армии генерал Л.А. Громов и его ближайший помощник полковник А.П. Жарков смогли в сжатые сроки и в нестандартных условиях обеспечить подготовку стартовых позиций дивизионов, разгрузку кораблей в Александрии, прием личного состава и материальной части 18-й особой дивизии ПВО генерала А.Г. Смирнова, развертывание на временных СП по пути движения и на основных – у Суэцкого канала, Каира и Александрии. Часть СП не была еще до конца оборудована, приходилось изготавливаться к бою на временных позициях — эту работу мы выполняли под руководством генерала Громова...

Серьезным испытанием стали первые бои с авиацией противника в 1970-м году вдоль Суэцкого канала. Все познавалось в ходе практических действий... Массированные, так называемые «звездные» налеты авиации противника с применением предельно малых высот – 30-50 метров, над пустыней и вдоль долины устья Нила представляли большие трудности для обнаружения целей и своевременного пуска ракет. Но после боев 30 июня и первых чисел июля пришел боевой опыт. Так, хорошим дополнением возможностей ЗРК С-125 стало использование средств непосредственного огневого прикрытия ЗСУ «Шилка» и ПЗРК «Стрела-2М». Уязвимость позиций С-125 после прорыва авиации противника у ближней зоны поражения уменьшилась.

Неудачный бой 18 июля 1970 года, когда в результате взрывов НУРС противника у нашей пусковой установки мы потеряли пять человек огневого расчета дивизиона подполковника Толоконникова, просто потряс нас. Генерал Громов добился тогда коренного изменения порядка передислокации огневых дивизионов и их прикрытия. Появились ложные СП с имитацией на них жизнедеятельности, в ночное время в сторону Суэцкого канала были выведены и скрытно заняли позиции несколько зенитных ракетных дивизионов... Противник почуял неладное, стал вылетать на разведку, но попадал под огонь скрытых зрдн. Инициатива и настойчивость генерала Громова по изменению тактики наших действий принесли успех. Так, в бою 3 августа 1970 года будущие Герои Советского Союза Н.М. Кутынцев и К.И. Попов, действуя из засады, сбили пять самолетов израильской авиации. А ведь их пилотировали американские летчики, прошедшие Вьетнам! За этот бой генерал Громов был награжден орденом Красного Знамени, полковник А.П. Жарков и я – орденами Красной Звезды.

Совместная служба с Л.А. Громовым была для меня прекрасной школой, причем не только в боях на Суэцком канале, где, кстати, генерал в полной мере использовал свой опыт, полученный в боях на Ленинградском фронте в годы Великой Отечественной войны. Он также многое сделал и в местах дислокации войск нашей 10-й армии ПВО, в частности, для улучшения маловысотного радиолокационного поля...

Возвратясь с Ближнего Востока, я некоторое время был заместителем командира 864-го зрп, потом принял 515-й полк.

Самостоятельная должность потребовала очень многого. Боевой опыт, полученный на Суэцком канале, позволял мне более четко определить приоритеты своей работы. Так, особое внимание я уделил организации быта личного состава и оборудованию стартовых позиций. Надежными моими помощниками были начальник политотдела Ю.А. Журбенко, заместитель командира полка А.И. Шмидт, зам. по тылу А.Г. Зоркий, участник Великой Отечественной войны. Помню, каким событием в полку стал в 1972 году ввод в строй – в условиях Архангельска! – застекленной теплицы, где выращивались к солдатскому столу огурцы. За это мы заслужили похвалу командира дивизии Г.И. Осьмачко и начальника политического отдела А.С. Иванова.

Хочу отметить хорошие не только в служебном, но и в человеческом плане, отношения, сложившиеся между руководством 23-й дивизии ПВО и командованием нашего 515-го зрп. Так было и при прежнем командире полковнике И.А. Галаке, так было и в мою бытность и, скажу, это накладывало на нас особенные обязанности – всегда быть на уровне оказываемого доверия. Частым гостем бывал у нас и командующий армией дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Н.Д. Гулаев. Николай Дмитриевич любил встречаться с личным составом, рассказывать воинам о своих летных подвигах в годы Великой Отечественной войны. Солдаты с интересом слушали рассказы легендарного аса, не стеснялись задавать ему вопросы. Хотя отмечу, что к каждой такой встрече наш начальник политотдела Ю.А. Журбенко готовился очень тщательно...

Но главным делом для нас была, конечно, боевая подготовка. Помню, как напряженно и самоотверженно, не считаясь со временем, работали командиры всех степеней при подготовке подразделений и отдельных расчетов перед выездом на полигон! Реальная боевая стрельба давала наиболее точный ответ на вопрос, как была организована боевая учеба в течение года. Здесь промашки, осечки, случайности не должно было быть... Особая ответственность ложилась на командиров и политработников тогда, когда вместе с людьми на полигонный государственный экзамен убывала и та боевая техника, на которой личный состав нес боевое дежурство в местах своей постоянной дислокации.

Вспоминаю боевые стрельбы 1974 года на полигоне Балхаш, в них участвовали два дивизиона 146-й зенитной ракетной бригады, которой я тогда командовал. Накануне, в течение двух суток, начальник ЗРВ армии генерал Симонов инструктировал меня, что команду на пуск ракет по мишеням командиры дивизионов должны дать сразу, на дальней границе зоны поражения. Я же с этим был согласен лишь частично: одной целью была крылатая ракета, другой – тихоходная ЛА-17ММ. И если по первой из них я дал установку командирам дивизионов Хаюстову и Онищенко открывать огонь без промедления, то стрелять по второй сказал только по команде с моего КП, когда мишень уже окажется в глубине зоны поражения... Дивизионы так и действовали, чем вызвали немалую тревогу Ф.В. Симонова. Прекрасно помню, как Федор Васильевич недоуменно смотрел на меня, напряженно ожидая моей команды и скорейших действий по уничтожению ЛА-17, а я, как ему представлялось, медлил и мог необоснованно сорвать стрельбу. Однако боевой опыт, полученный на Суэцком канале, помогал мне выбрать самый удобный момент пуска ракеты в глубине зоны поражения, чтобы действовать наверняка...

Бригада, которую я принял, играла важную роль в системе ПВО Северодвинска, и одной из задач, которую вслед за моими предшественниками приходилось решать и мне, было налаживание взаимодействия с другими силами и средствами ПВО города и военно-морской базы. В этом деле трудно было бы переоценить организационную работу генерал-майора Симонова, который нередко приглашал меня съездить в ВМБ Северодвинска, где мы изучали соответствующие документы, отрабатывали вопросы взаимодействия. План взаимодействия утверждали командир 23-й дивизии ПВО генерал-майор Г.И. Осьмачко и командир базы вице-адмирал Проскунов.

Мне очень повезло, что моим заместителем в Северодвинской бригаде был участник Великой Отечественной войны полковник А.С. Кутыршин, у которого я был в подчинении в бытность свою командиром зенитного ракетного дивизиона, многому тогда у него научился. Кстати, это нисколько не мешало нашей хорошей, слаженной работе, и мы успешно выполняли свои служебные обязанности. Очень жалею, что после увольнения полковника Кутыршина в запас, наша с ним связь оказалась потерянной...

...В должности заместителя командира 5-й дивизии ПВО, которой командовал Б.С. Балашов, а затем генерал-майор авиации М.А. Озерский, мне пришлось также выполнять обязанности начальника ЗРВ. Штатная такая должность в этом соединении отсутствовала, однако командиры считали это неправильным, и «нештатному начальнику» было предоставлено самое широкое поле для деятельности и проявления инициативы. Стоит отметить, что в дивизии, под руководством спокойного и мудрого генерала Озерского, сформировался очень хороший «замовский» коллектив – К.В. Шапкин, Б.А. Кожихов, Ф.П. Шевелин, А.В. Ковалевский, начальник оперативного отдела Г. К. Иноземцев. Вообще, в этом соединении было очень много толковых специалистов, по-настоящему хороших людей. Говоря по своему направлению, хотел бы отметить опытных командиров дивизионов Б.А. Зазовского, В.Ф. Миргородского, Е.В. Пологова, Э.З. Булгакова и достойную их молодую смену – С.С. Бекетова, Ю.А. Соколова, Д.И. Границкого, М.С. Коллеганова, А.М. Цыбу.. Кстати, Александр Михайлович сегодня руководит Советом ветеранов 5-й дивизии ПВО, настойчиво и инициативно составляет ее историю.

Между тем, в моей судьбе вновь произошли изменения – я принял должность командира дивизии. О трудностях службы в 23-й дивизии ПВО в 10-й армии известно достаточно хорошо. А командиру соединения было тяжело вдвойне. Достаточно сказать, что в случае непогоды многие комиссии, которые не могли вылететь с аэродрома Васьково по адресам плановых проверок, начинали, чтобы не терять времени, неплановые проверки частей и подразделений 23-й. Каково было командиру дивизии, когда проводы комиссии плавно перерастали в начало проверки?

Но основной трудностью, надо признаться честно, была «нельготность» Архангельской области. Выпускники учебных заведений ПВО прекрасно об этом знали и, понятно, стремились при распределении всеми возможными путями обойти Архангелогородскую землю – особенно лучшие из них, имевшие право выбора. Сложилась даже такая практика, что некоторые офицеры попадали к нам в виде наказания за те или иные провинности. В конце концов, я обратился к командующему армией генерал-полковнику B.C. Дмитриеву, изложил свою просьбу на Военном Совете. Это подействовало: командующий предупредил на этот счет начальника отдела кадров А.Д. Костина, но прошло время, Дмитриева сменил генерал Ю.А. Горьков – и все, как говорится, возвратилось «на круги своя»...

О службе в должности командира дивизии можно было бы рассказать очень и очень много, но мне сейчас хочется не делиться собственным опытом, а завершить свой краткий очерк добрыми словами в адрес Владимира Сергеевича Дмитриева. Бывало всякое – и происшествия, и какие-то чрезвычайные ситуации, о которых мне не единожды приходилось докладывать командующему. Знаю, что иной начальник – да и я сам, пожалуй, в том числе, в такой ситуации мог бы «взорваться», враз «махнуть шашкой», перейти на крик... Тем самым начальник может только отвести себе душу, но ничего не решить и даже, наоборот, лишь усугубить, усложнить ситуацию для собственных подчиненных.

Генерал Дмитриев спокойно заслушивал командира, вместе с ним обсуждал происшедшее, своими советами и вопросами буквально подводя его к выводу, какие меры следует принять, к какому окончательному решению прийти. Мудрость и огромный житейский и служебный опыт командующего не раз помогали мне в самых сложных ситуациях, за что я всегда буду благодарен Владимиру Сергеевичу.