12 августа, 2013

1986 год. Завершение службы на штабных должностях

2 января при встрече Главком сказал мне о возможных вариантах моего перемещения внутри Главкомата. Я искренне обрадовался тому, что останусь в Войсках ПВО.

В Генштабе отрабатывался проект приказа министра обороны по практическому выполнению мероприятий, утвержденных на Совете обороны. Возникало много вопросов, требовавших нашего постоянного участия. Нельзя было допустить, чтобы в приказе на стадии его отработки не были учтены интересы Главкомата, ибо после его издания промахи поправлять трудно.

Штаб был занят детальной разработкой плана объемной и необычной для всех работы. Центр всей организации действий в Главкомате по этому вопросу сосредоточился в моем кабинете. Был уточнен июньский план 1985 года по ответственным за формирование ОА ПВО из числа заместителей Главкома и срокам. Ответственными по ОА ПВО были назначены: по Ленинградской - генерал Л. Г. Смирнов, по Минской - генерал Б. В. Бочков, по Ташкентской - генерал Е. С. Юрасов, по Хабаровской - генерал В. С. Дмитриев, по Кавказской - генерал И. М. Мальцев. На управление генерала Н. И. Москвителева возлагался контроль за приемом училищ ВВС - Армавирского училища летчиков-истребителей и Даугавпилского технического авиаучилища, а также истребительных авиационных полков. Начальники других управлений контролировали прием училищ и военных школ из Сухопутных войск.

Нам удалось решить вопрос с ГОМУ ГШ о возвращении формируемым армиям ПВО прежних наград (они все были Краснознаменными) и сохранению их прежней нумерации, кроме вновь создаваемой армии на Кавказе. Серьезные разногласия возникали между Главкоматом и Генштабом по выбору места дислокации штаба армии вместо Бакинского округа ПВО. Генштаб настаивал на размещении его в Тбилиси, что означало оставление в Баку недавно построенного защищенного КП ПВО. В Тбилиси же возникали трудности со служебным и жилым фондом, а также с размещением командного пункта армии.

25 января в Главный штаб поступил доклад об утрате Боевого Знамени в одной из радиотехнических частей Уральской армии ПВО.

Знамя сгорело во время пожара вечером 24 января. Часовой не смог вынести Знамя, сам обгорел, чуть не погиб. Случай тяжелый. Для расследования происшествия вылетел генерал-полковник авиации И. М. Мальцев. Меня огорчало, что армией, где это случилось, командовал мой товарищ, генерал-лейтенант авиации В. Г. Царьков. Его в этот день избрали на партконференции Свердловска делегатом ХХVII съезда КПСС.

8 февраля министр обороны подписал приказ о проведении организационных мероприятий в Войсках ПВО, вслед за чем последовала директива Генерального штаба.

Дважды я докладывал для уточнения Главкому график работ комиссий по формированию армий. Мы встретились с определенными трудностями, так как ни у кого не было опыта в формировании таких крупных структур. Возникала необходимость в составлении специальных инструкций, над которыми пришлось поработать. При их написании я использовал свой личный опыт в расформировании управления и штаба округа ПВО, теперь же последовательность действий отрабатывалась в обратном порядке.

В наших проработках для изыскания кадров на укомплектование вновь формируемых органов управления объединений мы предлагали откомандировать опытных офицеров из внутренних объединений ПВО и Главкомата. При этом многие из них должны были назначаться с повышением и осваивать обязанности уже на новом месте. Таким образом, ожидалось преднамеренное ослабление половины штабов объединений за счет оттока опытных офицеров, вторая же половина требовала определенного времени для своего становления.

Для Главкомата возникала дополнительная задача сохранения надежного управления войсками при ослаблении управления в армиях. Еще до начала процесса формирования мы предвидели особые затруднения с укомплектованием аппаратов авиационных служб в армиях и соединениях. Все эти особенности налагали на руководство Главкомата, начальников управлений, служб и отделов повышенную ответственность. Нужно было тщательно продумывать все вопросы по содержанию и срокам проведения укомплектования штабов личным составом, его размещению, обустройству, приему авиаполков от ВВС, оснащению органов управления средствами связи и другой техникой. Предстояло организовать работу всех служб, боевую подготовку, оснастить формирования необходимой документацией и т.д. По объему и важности задачу, которую предстояло решить Главкомату в 1986 году в ограниченные сроки, можно было отнести к операции крупного масштаба. Подавляющее большинство офицеров штаба, всех управлений и служб работало в этот ответственный период с полной отдачей. Особенно большие нагрузки выпали на управления Оперативное, Организационно-мобилизационное, кадров, авиации, связи, тыла, которые возглавлялись соответственно генералами В. П. Штепой, В. А. Белоусовым, Е. А. Александровым, Н. И. Москвителевым, В. Е. Балковым, М. Ф. Бобковым. Офицеры этих управлений работали сутками, ведь формирования проводились параллельно с основной жизнедеятельностью войск. Нужно было успевать делать все: осуществлять контроль несения боевого дежурства, разрабатывать и проводить учения, оказывать помощь, реагировать на все процессы, происходящие в войсках. И офицеры справлялись с этими задачами благодаря самоотверженному труду, высокой сознательности и огромному желанию внести свой вклад в укрепление системы противовоздушной обороны страны.

За время своей службы я часто размышлял над тем, что наши офицеры не получали от государства достойной платы за свой большой труд. Жили зачастую ниже среднего достатка, с трудом сводя концы с концами, многие по много лет не имели квартир. Нередки были случаи, когда задерживались назначения офицеров на вышестоящую должность и присвоение воинских званий. В связи с этим хотелось бы сказать о существовавшем порядке присвоения очередных воинских званий.

Присвоение звания для каждого военнослужащего является радостным, волнительным событием. До генеральского звания схема присвоения воинского звания сравнительно проста. Выходит срок, начальник пишет представление, посылает его по команде, кадровики контролируют правильность оформления документов и включают в проект приказа. Издается приказ, и офицеру объявляется о присвоении звания. Несмотря на такую простую схему, допускались задержки в присвоении званий по субъективным причинам.

Гораздо сложнее процедура присвоения генеральского звания как первичного, так и последующих. Во-первых, процесс затянут по времени. Обычно представления к генеральским званиям приурочивались к государственным праздникам. Для большинства офицеров представления повторялись от двух до пяти и более раз и по времени растягивались на годы. Нужно было заслужить, чтобы на тебя подали представление. Хотя формально и существовали сроки пребывания в занимаемой должности для представления к генеральскому званию, но каждый начальник решал этот вопрос по своему усмотрению.

Во-вторых, представление, если оно и было написано, проходило сложный путь рассмотрения. Первоначально оно рассматривалось на Военном совете армии (округа), затем в Управлении кадров вида ВС. Из Управления кадров список кандидатов представлялся Главнокомандующему. Главком после просмотра в зависимости от своего личного мнения выносил кандидатов на рассмотрение Военного совета вида ВС, откуда со значительными сокращениями список передавался в Главное управление кадров МО СССР. Там он тщательно изучался и передавался на одобрение в Административные органы ЦК КПСС. После согласования с ЦК КПСС список кандидатов рассматривался министром обороны и Высшей аттестационной комиссией (ВАК), где действовали свои правила в решении этого вопроса. Естественно, после такого фильтра счастливчиков значительно убавлялось. Затем следовал доклад министру обороны, и список передавался в правительственные органы для издания Постановления СМ СССР. Пока списки с кандидатами проходили все инстанции рассмотрения, кандидаты изматывались от ожидания и особенно тяжело переносили неприсвоение звания. Для некоторых это было целой трагедией.

Теперь можно представить самочувствие офицера, если такая процедура повторялась несколько раз подряд. Решил написать об этом, как об одном из примеров социальной незащищенности военного человека. Хотя законы и положения по этим вопросам совершенствовались, они явно отставали от требований времени и службы.

Мероприятия, проводящиеся в наших войсках, наводили на размышления об их будущем. Слишком часто войска претерпевали серьезные изменения. Не было к ним на протяжении всей истории устойчивого, бережливого отношения. Слишком много было желающих перестраивать, переподчинять, сокращать, реорганизовывать и зачастую небезущербно. Так и в этот раз войскам предстояло оправиться от очередной перестройки. Оставалась тревога, что с уходом с поста Главнокомандующего А. И. Колдунова Войска ПВО могут снова подвергнуться переподчинению и другим изменениям. А смена Главкомов могла произойти в ближайшие пять лет. Александру Ивановичу шел 63 год, к тому же пошатнулось его здоровье. В ближайшем окружении Главкома не было кандидатов на этот пост. Всем заместителям, за исключением начальника Главного штаба генерала И. М. Мальцева, было за 60. Но возраст - еще не главный аргумент для такой должности, как Главком. Других возможных кандидатов в войсках ПВО не просматривалось. Наиболее вероятен вариант, что при внезапной замене Главкомов на этот пост будет назначен человек из Сухопутных войск, а отсюда следовало ожидать новых пертурбаций. Мои предположения очень скоро подтвердились.

10 февраля я вместе с товарищами из ГВФ и ВВС был вызван в ЦК КПСС к А. Н. Сошникову для получения указаний по обеспечению прилета в Москву самолетов с делегациями и гостями ХХVII съезда КПСС. Александр Николаевич поочередно заслушал нас о принятых мерах для обеспечения безопасности пролета, приема самолетов, их размещения на аэродромах и устройства экипажей.

18 февраля состоялся предсъездовский Пленум ЦК КПСС. Б. Н. Ельцина избрали кандидатом в члены Политбюро, Гришин был освобожден от обязанностей члена Политбюро, а Русаков - от обязанностей секретаря ЦК КПСС. Мотивация общая - ухудшение состояния здоровья.

25 февраля 1986 года начал работу XXVII съезд КПСС. В течение пяти часов с политическим докладом выступал М. Горбачев. На пятый день работы съезда были закончены прения по политическому докладу. Выступило 63 делегата. Необычной была оценка внутригосударственного и внутрипартийного положения. Впервые открыто прозвучала критика негативных явлений, получивших распространение в последние годы во всех звеньях руководства. Были осуждены такие явления, как "зоны" вне критики. Свежими и необычными по своему построению и содержанию были выступления Ельцина, Лигачева, Шеварднадзе, Громыко, Чебрикова. Создавалось впечатление честного разговора с народом. Съезд как бы выравнивал корабль, получивший опасный крен.

В докладе Председателя Совета Министров Н. И. Рыжкова "Об основных направлениях экономического развития" говорилось о недостатках, допущенных в экономике страны в 70-е годы и их усугублении в начале 80-х годов. Признавалось, что груз ошибок настолько велик, что избавиться от него сразу невозможно. Наблюдая за работой съезда по телевидению, я искренне радовался и завидовал участвовавшим в нем нашим командующим армиями генералам В. Г. Царькову, В. А. Прудникову, В. А. Побединскому, Е. Л. Тимохину. Мне не приходилось быть участником ни одного столь значительного партийного форума. Штабная служба вела нас, штабистов, мимо подобных мероприятий.

4 марта по вызову Главкома на беседу к нему прибыли кандидаты на должности командующих армиями генералы В. В. Литвинов и Г. А. Кромин.

До приезда Главкома со съезда мы побеседовали об их предстоящей работе на этапе формирования управления армий, приема соединений и частей из военных округов. Затем они были представлены Главкому. В заключение беседы с ними Главком, обращаясь к генералу Литвинову, сказал: "Ну, давай командуй армией, потом заменишь меня, уж старым становлюсь". Кромина он спросил: "Справишься? Эта армия на сложном направлении". Оба будущих командарма бойко заверили Главкома, что справятся. Я был рад своему участию в церемонии назначения этих молодых, окончивших Академию Генерального штаба, перспективных военачальников. Для них открывалось большое будущее. К сожалению, счастье военного человека переменчиво. Иногда получается все не так, как планируется. Беда не прошла мимо и этих блестящих командиров. Их военная карьера внезапно оборвется, о чем будет сказано ниже.

6 марта завершил работу ХХVII съезд КПСС. Наш Главком был избран в состав ЦК КПСС. На второй день я доложил Главкому о проделанной работе в Главкомате за все дни его отсутствия, о своих поездках по различным вопросам в Генштаб. Представил тексты всех телеграмм, отправленных в войска от его имени, доложил о работе по подготовке к выезду комиссий по формированию управлений армий и ходе подбора кандидатов к назначению на должности.

Выехавшие в свои направления по формированию генералы В. Н. Абрамов, А. Г. Смирнов, Е. С. Юрасов, Б. В. Бочков, В. А. Кучерявый постоянно держали со мной связь, информировали о ходе выполнения задачи, обращались за помощью и советом при решении на местах ряда вопросов. Если вопросы для меня были ясны, отвечал им сразу, но чаще приходилось искать на них ответы самому. Мне помогали генерал С. В. Никулин и офицеры ОМУ. Вместе с ними составляли срочно инструкции, графики, планы, готовили проекты приказов, указаний и вооружали ими свои комиссии.

Параллельно с основной задачей, решением которой были заняты большинство офицеров Главкомата и штаба по формированиям, приходилось выполнять и другую работу. Так, мне было поручено прочитать лекции на ВАКе в Академии Генерального штаба по ведению противовоздушных операций Войсками ПВО и обзорную лекцию о Войсках ПВО в Комитете Государственной Безопасности. Лекции были прочитаны, особый интерес к Войскам ПВО проявила аудитория КГБ. В академии Генерального штаба меня тепло встретили начальник кафедры ПВО генерал-лейтенант Н. А. Асриев и его заместитель генерал-лейтенант М. С. Ситников. Оба они были известными генералами не только в Войсках ПВО, но и в Вооруженных Силах. У генерала Н. А. Асриева я учился, а у генерала М. С. Ситникова принимал должность начальника штаба БО ПВО. Встретился я также и с заместителем начальника академии по научной работе генерал-полковником Ф. Ф. Гайворонским, которого хорошо знал со времен своей учебы в академии. Встреча с генералами, бывшими моими учителями, налагала на меня особую ответственность при чтении лекции.

Я уже говорил о том, что среди офицеров штаба распространялись слухи о нескольких вариантах моей дальнейшей службы. Шли разговоры о назначении в Генштаб, инспекцию МО, Академию ПВО, зам. Главкома по ВУЗам и др. Главком говорил мне о двух должностях. 14 марта к концу дня мне позвонил начальник Управления кадров генерал-лейтенант авиации Александров и сообщил совершенно неожиданный для меня вариант возможного перемещения. Он сказал, что оставлять занимаемую должность мне все равно придется, просил подыскивать кандидатуру вместо себя. Своей тайной я поделился с генералом В. А. Белоусовым. Наш выбор пал на генералов Е. Л. Тимохина и Н. И. Чукарина.

21 марта по телефону состоялся разговор с Главкомом, в котором Александр Иванович предложил мне новую должность. Главком спросил: "Кого назначить вместо тебя?" Я предложил генералов В. А. Кучерявого и Е. Л. Тимохина. Ни одна кандидатура не получила одобрения. После разговора с Главкомом меня не покидали мысли о новой должности, означавшей крутой поворот в военной судьбе. Перспектива выглядела заманчиво и в то же время означала смену привычной области труда, к которой я относился с особым чувством уважения.

В конце марта мне надлежало выехать в Тбилиси для формирования управления 19-ой ОА ПВО. Официально эта задача возлагалась на генерала И. М. Мальцева. Мы договорились с ним, что он вылетает вместе с комиссией 28 марта и к исходу 29 марта возвращается. Я же должен был сменить его и остаться в Тбилиси до конца формирования и решения вопросов размещения.

В Тбилиси, в отличие от других регионов формирований, армия создавалась впервые, было гораздо больше хлопот с изысканием служебных и жилых фондов для штаба армии и личного состава. Мне предстояло выполнить сложную задачу и отчитаться о ее выполнении перед Главкомом. Пришлось тщательно оценить обстановку, продумать последовательность своих действий, организацию встреч с партийным и советским руководством республики и города, с руководством Главкомата южного направления и командованием ЗакВО.

Мне удалось с помощью генералов В. П. Синицына и А. А. Адоньева, кандидатов на должности командующего и члена Военного совета армии, полностью осуществить свой план действий и в течение девяти дней решить основные вопросы, необходимые для начала функционирования управления 19-ой ОА ПВО. Нет необходимости описывать подробности всех своих действий. Схематично же они выглядели следующим образом:

31.03. Прилет в Тбилиси. Встреча с генерал-лейтенантом В. П. Синицыным, генерал-майором А. А. Адоньевым и командиром 12-го к ПВО генерал-майором Ф. И. Савченко. Изучение обстановки и согласование с ними плана работы;

1.04. Встреча с командующим ЗакВО генерал-полковником К. А. Кочетовым, выяснение позиций;

2.04. В ЦК КПГ у второго секретаря Б. В. Никольского с просьбой о выделении для офицеров армии двухсот квартир;

3.04. В Совете министров республики у Председателя СМ О. Е Черкезия по тому же вопросу, что и в ЦК, с просьбой выделения жилого фонда для офицеров и предоставления общежития на сто мест;

4.04. Встречи с Главкомом Южного направления генералом армии М. М. Зайцевым, членом Военного совета генерал-полковником А. И. Ширинкиным и командующим войсками округа генерал-полковником К. А. Кочетовым. В результате сложного разговора был решен вопрос о размещении управления армии в новом здании округа. Корпус и зенитная ракетная бригада ПВО оставались на своих фондах;

9.04. Встреча с первым секретарем ЦК КПГ Потиашвили, первым секретарем городского комитета КП Гобуния и другими представителями власти, и поездка вместе с ними для осмотра новых жилых домов, выделенных для армии правительством Грузии.

Доложив Главкому о положительном решении всех вопросов, касаемых размещения штаба 19 ОА ПВО и выделения жилья для офицеров в г. Тбилиси, я получил разрешение на возвращение в Москву.

10 апреля в ЦТСА состоялось торжественное собрание, посвященное Дню Войск ПВО страны. Были на торжествах с женой. Посмотрели концерт, хорошо провели время среди своих сослуживцев.

В середине апреля в войсках начинались итоговые проверки. 14 апреля в 16.23 дежурные силы ПВО ЗакВО принудили к посадке на аэродроме Кюрдамир иранский пассажирский самолет "Фалкон ДА-20". Экипаж выполнял полет по временной трассе Тегеран, т.м. 100 км восточнее Баку, Дербент, Тбилиси (посадка), Женева. Самолет вошел в воздушное пространство СССР без разрешения органов УВД и в дальнейшем следовал без вступления с ними в связь, затем попытался возвратиться с нашей территории в Иран. Двумя МиГ-25, поднятыми на перехват, самолет-нарушитель был принужден к посадке в Кюрдамире. На борту самолета находился министр нефти и газа Ирана.

За Главкома оставался генерал Е. С. Юрасов. Ему пришлось докладывать министру обороны, разбираться в случившемся. Министром обороны действия ПВО были одобрены.

15 апреля авиация США внезапно нанесла бомбовые удары по г. Триполи и другим объектам Ливии. Это была наглая агрессия. Удары авиации по городам Ливии продолжались несколько дней. Авиация США знала слабые места ПВО Ливии: отсутствие сплошного радиолокационного поля, устойчивого управления силами и средствами ПВО, низкую боевую готовность дежурных сил и отсутствие современных зенитных ракетных комплексов.

В Главном штабе Войск ПВО проводился анализ успеха разбойного нападения на Ливию, и делались соответствующие выводы.

К сожалению, Войска ПВО испытывали недостаток в новых ЗРК, РЛС и автоматизированных системах управления. Для детального изучения тактики нанесения ударов авиацией США в Ливии и действий системы ПВО в Ливию была направлена группа офицеров Главкомата во главе с начальником штаба ЗРВ генералом В. С. Ярошенко.

24 апреля руководство Главкомата выехало во Львов на сборы по организации службы войск. Сборы проводились под руководством министра обороны.

26 апреля (суббота) я заступил ответственным дежурным по Парково-хозяйственному дню (ПХД) в наших войсках. В Министерстве дежурил генерал армии Майоров. При заступлении на дежурство дежурный генерал ЦКП доложил мне об аварии на Чернобыльской атомной электростанции, где в 1 час 20 минут ночи произошел взрыв в одном из энергоблоков. При этом пострадало около восьмидесяти человек, и была заражена местность. Вблизи Чернобыля дислоцировались три объекта ПВО, в том числе зенитный ракетный дивизион, отдельная радиолокационная рота (оба подразделения сокращенного состава с общей численностью до семидесяти человек) и приемный центр станции загоризонтного обнаружения, где насчитывалось до 1500 человек с семьями. К счастью, "язык" радиоактивного заражения в этот день обошел наши гарнизоны. Чтобы уточнить ситуацию в районе АЭС, я вышел на связь с оперативным дежурным КП штаба Гражданской обороны Украины. Не помню фамилии дежурного, но он мне спокойно ответил, что пожар действительно был на АЭС, но никакой опасности для окружающей среды, а тем более для Киева, он не представляет.

В течение всего времени дежурства я интересовался через дежурного генерала ЦКП развитием событий в районе Чернобыля. Нам удавалось добывать отрывочные сведения о создании чрезвычайной комиссии в Москве, но создавалось впечатление, что это происходило в обычном спокойном ритме.

27 апреля в 6.00 мне на квартиру позвонил генерал В. И. Кузиков, которому была подчинена загоризонтная РЛС, находившаяся в 9 км от АЭС. Он сообщил, что созданная чрезвычайная комиссия не исключает решения о полной эвакуации населения г. Припяти, если будет оставаться угроза взрыва ядерного реактора. Он высказал также свое мнение о подготовке к эвакуации гарнизона станции. Мы решили, чтобы он лично вылетел с группой офицеров в Чернобыль, оценил на месте положение, составил план эвакуации и при необходимости организовал вывоз личного состава и семей. Я тут же связался с ОД КП 8-ой ОА (г. Киев) генералом Н. Н. Усенко, затем с зам. командующего армией генерал-лейтенантом А. П. Субботиным (командующий армией генерал В. А. Прудников находился на сборах ПриКВО вместе с Главкомом) и отдал им предварительные распоряжения об обеспечении эвакуации людей автотранспортом, встрече генерала Кузикова с группой на аэродроме Жуляны и доставке его на вертолете в Чернобыль. К этому времени у меня уже созрело однозначное решение о необходимости эвакуации войсковой части Кузикова. Уточнил задание Кузикову немедленно вылететь ближайшим рейсовым самолетом ГВФ в Киев. Доложил обо всем генералу Е. С. Юрасову. Он утвердил план действий, а я продолжал осуществлять принятое решение. Созвонился с начальником КВИРТУ генерал-лейтенантом Николаем Куприяновичем Поляковым, ввел его в курс дела и попросил подготовиться к приему 1500 человек в лагерях училища в районе п. Ирпени. Надо сказать, что генерал Н. К. Поляков очень ответственно отнесся к выполнению этой задачи.

В Чернобыль вылетел не генерал Кузиков, а его начальник штаба генерал Р. С. Попкович. Эвакуация была начата в тот же день, и уже по истечении суток с объекта генерала Кузикова и подразделений 8-ой ОА ПВО были вывезено 240 женщин и более 500 детей. Оставшиеся 600 военнослужащих и около 100 человек гражданских специалистов промышленности эвакуировались вторым эшелоном. В гарнизонах было оставлено минимальное количество личного состава для охраны техники и имущества. Подразделения охраны периодически заменялось свежими силами.

Утром 28 апреля я доложил Главкому об обстановке с нашими гарнизонами в районе АЭС. Он был сильно обеспокоен происшествием на АЭС и одобрил наши решения и действия. Таким образом, мне пришлось участвовать в событии, которое вскоре отнесут к величайшей трагедии века.

20 мая я получил приказ выехать в 12-ю ОА ПВО г. Мары (Туркмения) для расследования невыполнения дежурными силами задачи при действиях по самолету-нарушителю воздушного пространства СССР. Легкомоторный самолет со стороны Ирана пересек границу, пробыл в воздушном пространстве СССР 15 минут на высоте 2,5 - 3 км при скорости 300 км/час и безнаказанно ушел на свою территорию в районе п. Меана. Разбирательство выявило массу недостатков и нарушений на боевом дежурстве, неприятно было также и то, что это случилось в сформированной армии ПВО. Завершили мы свою работу разбором действий дежурных боевых расчетов от пунктов управлений радиотехнических подразделений до КП дивизии ПВО с анализом действий отдельных лиц.

21 мая в Марах меня застало известие о смерти генерал-полковника артиллерии Леонида Михайловича Гончарова. Умер он внезапно от сердечного приступа на полигоне Эмба. По пути на полигон он завозил из Киева свою жену Нину Васильевну и дочь Наташу в наш городок, где им была приготовлена квартира для временного проживания. Связано это было со здоровьем Наташи, которая собиралась рожать. Мне пришлось заниматься подготовкой жилья для них. Встретиться с Леонидом Михайловичем мы не смогли, по телефону договорились, что он заедет к нам на обратном пути с полигона. В то время Леонид Михайлович занимал должность начальника Академии ПВО Сухопутных войск. Безвременная кончина Леонида Михайловича очень расстроила. Не стало моего хорошего друга, командира дивизии и командующего армией.

25 мая я возвратился из командировки. На следующий день доложил Главкому и начальнику штаба о результатах своей работы и получил приказ 29 мая вылететь в Тбилиси на завершающий этап формирования управления 19-ой ОА ПВО.

В Тбилиси мне предстояло провести тренировки по слаживанию расчета КП армии, убедиться в его готовности к боевому управлению группировкой войск ПВО на Кавказе, включая Ростовскую и Волгоградскую области.

После проведения подготовительной работы боевой расчет командного пункта 19-ой ОА ПВО в 9.00 31 мая 1986 года заступил на боевое дежурство с соблюдением торжественного ритуала. Этот день считался днем рождения 19-ой ОА ПВО, которой будут переданы Боевое Знамя Бакинского округа ПВО и орден Боевого Красного Знамени. Ровно шесть лет назад мне пришлось завершить расформирование БО ПВО, теперь же я участвовал в рождении армии ПВО, не зная о том, что жить ей придется не более шести лет. В 1991 году не станет СССР, а через год и 19-ой ОА ПВО.

В Москву мы с генералом В. П. Синициным вылетели вместе. Он направлялся в Академию Генерального штаба для сдачи экзаменов экстерном. Наш Ан-26 произвел посадку в Ростове, где должна была состояться встреча генерала Синицина с командующим 8-ой ОА ПВО генералом В. А. Прудниковым для подписания акта о передаче 12-го к ПВО в состав 19-ой ОА ПВО.

У меня же были дела с командующим 12-го к ПВО генералом Н. Л. Кременчуком. Вопрос касался его личной судьбы. Незадолго до этого корпус подвергся внезапной проверке инспекцией Министерства обороны и получил неудовлетворительную оценку. Главком намерен был снять командира, поручил мне на месте ознакомиться с материалами проверки и подготовить проект приказа. Я знал генерала Н. Л. Кременчука по отзывам товарищей, но лично познакомился впервые. После встречи и общения с ним я пришел к мнению, что вина комкора не столь велика, чтобы снимать его с должности. Со мною согласился и генерал В. П. Синицин, ставший его командующим.

Николай Лукич не был снят с должности. Главком ограничился другим взысканием. Впоследствии Н. Л. Кременчук будет назначен начальником штаба 6-ой ОА ПВО в Ленинград, где проявит себя с положительной стороны, ему будет присвоено звание генерал-лейтенанта.

3 июля я был вызван в ЦК КПСС по поводу назначения на новую должность. В отделе административных органов ЦК состоялись беседы с товарищами Н. Г. Чукардиным, А. Н. Сошниковым и Н. И. Савинкиным. Все они поддержали мою кандидатуру.

12 июля был подписан приказ министра обороны Маршала Советского Союза С. Д. Соколова о назначении меня на должность командующего войсками противоракетной и противокосмической обороной (ПРО и ПКО). Позже силы и средства ПРО и ПКО и системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) получат название "Войска ракетно-космической обороны" (РКО).

Назначение на эту должность означало для меня смену штабной работы, на которой я находился 25 лет, на командную. Передо мною открывалось новое, неизведанное поле деятельности. Я понимал важность этой уникальной в Вооруженных Силах должности и, естественно, думал: "Выдержу ли? Хватит ли сил и способностей? Оправдаю ли такое неожиданное и смелое решение Главкома?"

Итак, свершился третий по счету за мою службу качественный скачок:

Первый - переход из ВВС в ПВО. Второй - с летной работы на штабную. Третий - со штабной работы на командную, который по своей сущности являлся наиболее значимым, ответственным и заключительным этапом военной службы.